Возрожденный любовник
Шрифт:
И при всей грусти было сложно не чувствовать себя благословленным.
Столькие поддерживали его в этом, даже Ривендж, ставший значительной частью семейства.
Однако Осени не было среди них, по крайней мере, он ее не видел.
Внизу Тор опустился на колени перед урной, сцепив руки на бедрах, склонив голову. Когда он принял нужное положение, к нему присоединился Джон, принимая ту же позу, он был бледным, а его руки не переставали дрожать.
Тор протянул ладонь и коснулся предплечья Джона:
– Все в порядке, сынок. Мы пройдем
Дрожь тут же прекратилась, и парень кивнул, словно немного успокоившись.
В последовавшие молчаливые секунды Тор туманно подумал, как удивительно, что толпа таких размеров может быть столь тихой. Он слышал лишь потрескивание огня с каждой стороны фойе.
Фьюри, стоявший слева от него, прокашлялся и наклонился к столу, накрытому рулоном белого шелка. Изящными руками он поднял покрывало, открывая огромную серебряную чашу с солью, серебряный кувшин с водой и древнюю книгу.
Взяв фолиант, он открыл его и обратился ко всем на Древнем языке:
– Мы собрались здесь этой ночью, дабы отдать должное кончине Веллесандры, супруги Брата Черного Кинжала Тормента, сына Харма; кровной дочери Реликса; приемной мамен солдата Террора, сына Дариуса. Мы собрались здесь этой ночью, дабы отдать должное кончине нерожденного Тормента, сына Брата Черного Кинжала Тормента, сына Харма; кровного сына любимой усопшей Веллесандры; приемного брата солдата Террора, сына Дариуса.
Фьюри перевернул страницу, тяжелый пергамент издал тихий звук.
– Согласно традиции и в надежде, что так будет угодно слуху Матери расы и принесет утешение семье погибших, я взываю ко всем присутствующим здесь вместе со мной вознести молитву за безопасный переход тех, кто отошел в Забвение…
Так много голосов звучало, пока Фьюри произносил предложения, а все остальные их повторяли, женские и мужские смешивались в словах, которых Тор не разбирал, он слышал только эхо печальной речи.
Он обернулся к Джону. Парень часто моргал, но сдерживал слезы, как достойный мужчина, коим он и был.
Тор вернул взгляд к урне, и позволил разуму устроить слайд шоу из изображений, взятых из различных частей их совместной жизни.
Его воспоминания окончились на последнем, что он сделал для нее перед тем, как ее убили: установил цепь противоскольжения на тот внедорожник. Для лучшего сцепления со снегом.
Ладно, теперь он моргал с невероятной быстротой…
Церемония превратилась в размытое пятно – он произносил отрепетированные слова, молча все остальное время. Тор обнаружил, что рад столь долгому ожиданию, чтобы сделать это. Он не думал, что смог бы пройти через все это в какое-то другое время.
На этой ноте он посмотрел на Лэсситера. Ангел сиял с головы до ног, его золотые пирсинги ловили свет вокруг и внутри него, отражая его, усиливая десятикратно.
По какой-то причине парень не выглядел счастливым. Его брови были сведены вместе, словно он пытался провести подсчеты в уме,
– Теперь я попрошу Братство выразить свои соболезнования семье усопших, начиная с Его Величества Рофа, сына Рофа.
Тор решил, что ему показалось, и вновь сосредоточился на своих Братьях. Когда Фьюри отошел от столика, Ви осторожно подвел Рофа к чаше с солью. Закатав рукав своей мантии, король вынул из ножен один из черных кинжалов и провел лезвием по внутренней стороне предплечья. Когда на краях пореза появилась ярко-красная кровь, мужчина вытянул руку и позволил каплям упасть.
Каждый из Братьев поступил так же, глядя в глаза Тору, безмолвно выражая свою горечь обо всех его потерях.
Фьюри был последним, Зи держал книгу, пока тот завершал ритуал. Затем Праймэйл поднял кувшин и произнес священные слова, наливая из него воду, превращая тронутую розовым соль в соляной раствор.
– Сейчас я прошу хеллрена Веллесандры снять мантию.
Тор осторожно вытащил отпечаток ладони Наллы, прежде чем развязать ленту Избранных, и положил их поверх мантии, когда снял ее.
– Я прошу хеллрена Веллесандры преклониться перед ней в последний раз.
Тор повиновался, опускаясь на колени перед урной. Краем глаза он видел, как Фьюри подошел к мраморному камину справа. Из пламени брат вытянул первозданное железо для клеймения, которое привезли из Старого Света давным-давно, сделанное руками неизвестного задолго до того, как у расы появились совместные воспоминания.
Его конец был примерно шесть дюймов в длину и, по крайней мере, дюйм в ширину, а ряд символов на Древнем языке разогрелся настолько, что светился желтым, а не красным.
Тор занял необходимое положение, сжав руки в кулаки и наклонившись вперед, чтобы костяшки пальцев уперлись в более плотную белую ткань на полу. На долю секунды он мог думать только о мозаичном рисунке яблони под собой, том символе возрождения, который он начал ассоциировать лишь со смертью.
Он похоронил Осень под одной из них.
И теперь он собирался попрощаться с Велси на ее вершине.
Когда Фьюри остановился рядом с ним, дыхание Тора стало отрывистым, ребра судорожно сокращались и расширялись.
Будучи в браке и имея на спине вырезанное имя шеллан, ты должен молча выносить боль… дабы доказать, что достоин ее любви и союза.
Дыши. Дыши. Дыши.
С церемоний Забвения все иначе.
Дыши-дыши-дыши…
На церемонии Забвения ты должен…
Дышидышидыши…
– Каково имя твоей покойной? – требовательно спросил Фьюри.
По условному знаку Тор сделал гигантский глоток воздуха.
Когда клеймо опустилось на кожу, где столько лет назад было вырезано ее имя, Тор прокричал его, вкладывая в голос каждую унцию боли в сердце, разуме и душе, и звук разнесся по всему фойе.