Возвращаясь на круги своя

Леви Геннадий

"Yes, yes, of course, I almost forgot. One of the Dovid"s children has survived - family of Lithuanian peasants saved him. His name was Aaron but we all called him - Aronchik. He was the first son of Dovid and I remember how happy was his father on the day his son was born. After the war, we tried to send the boy to a special orphanage camp for the victims of holocaust but he, with the help of local Zionists, escaped to Israel."

"Oh, so he is the father of your uncle? That is interesting. How did he get from Israel to USA?"

"Oh, I see. And how did you, or your parents, get there?"

"Very interesting. They were deported by the Soviet authorities to Siberia! Now I can understand why you were interested in the fate of that capitalist Perelman. But see - there is Russian proverb "there is nothing bad without something good". Being in Siberia during WWII actually saved your family from annihilation - right? In retrospect, you should thank NKVD, not to blame it, because that is why you alive now!"

"So, what you are interested in Kohanskis family? Not family? Did I again miss something? We have been spoken for almost an hour and everything not about the thing you came here for! That is ridiculous! I guess my old age must be blamed. And loneliness perhaps... I am sorry"

"Oh, the land of Kohanskis? Of course, I remember. Is that why you came here to visit me? Yes, yes. Oh, silly me. You should say this right away. But.... Yes, I remember the estate. Of course. In the fifties a factory was built there. On your property. And later - a complex of several apartment buildings. Wait a minute... I have an old picture how your property looked before the war. Here, wait, I will bring it to you"

Она

вышла в соседнюю комнату, но через короткое время вернулась, неся в трясущихся руках старую пожелтевшую фотографию. На фотографии была запечтлена группа молодых людей, можно сказать - подростков, на фоне большого дереянного дома. Слева и справа от дома тянулся низкий забор, а позади него простиралось поле, а еще дальше, за полем, виднелся лес.

"Вот ваша проперти" - сказала мне Люба - "Это вот был дом, где жила до войны ваша семья. Сейчас там все выглядит по-другому. Боюсь, что вы не узнаеете этого места. И... хотите знать мое мнение? Вы вряд ли получите за него что-нибудь обратно. Я знаю литовцев. Может быть долларов двести, в лучшем случае, как компенсацию"

"А кто эти люди на фотографии?" - спросил ее я

"Это?... Разные люди. Вот это я, например, в белом платье. Видите, какой я была в молодости? А вот наш сосед Пранас. А вот этот вот... Ну, про него я не хочу говорить."

"Почему?"

"Да потому.. да потому что он оказался фашистом. Понимаете? Мой однокласник! Человек, с которым я училась в одном классе. Слышали вы когда-нибудь фамилию Импулявичус? Нет? "Литовский мясник" - так его прозвали в Белоруссии за его дела. Он был убийцей многих невинных людей. Он убивал их и здесь, в Литве, и в Белоруссии. Мне стыдно, что я с ним была когда-то знакома вообще и что мы с ним на одной фотографии. Понимаете? А еще стыднее, и я вам в этом признаюсь, то, что я не сумела разгадать его гнусную натуру еще тогда, до войны, и не прикончила его своими руками прямо там, у нас, в Линкуве. До сих пор не могу себе этого простить. Он сбежал в конце войны к немцам, сперва в Германию, потом в Швецию, и потом, наконец, в Америку. Несколько раз прежнее правительство Литвы требовало его выдачу, но всегда находились юридические зацепки, чтобы его не отпустить. Эридические формальности. Так и не выдали его нам. Жаль. Говорят,

что он там, в Америке, умер. Избежал справедливого возмездия. И как ему до сих пор новое литовское правительство не поставило памятник, ума не приложу. Оно сейчас всем бандитам и убийцам их ставит."

Пожилая женщина еще долго ворчала и причитала, а я, одолжив у нее старую фотографию и поклянясь, что непременно верну ее, до своего отьезда, тихонько вышел.

Когда приеду в Линкуву надо будет сравнить то, что я увижу с тем, что на этой фотографии, чтобы точно знать, что за эти годы и как поменялось, что понастроенно на нашей земле и где искать концы. Это надо точно установить.

Глава 4

Первый раз, когда я начал описывать про мои приключения в Литве, я остановился на том, что Сергей ушел куда-то "доставать" нужную ему деталь, а мы с Борисом Шмуцкисом остались ждать его в машине.

Мы тогда говорили с Борисом на английском языке, потому что мой русский в то время был не совсем хороший (не такой как теперь) и я записывал наши слова на диктофон. Сейчас я перевожу их на русский язык, всю нашу конверсэйшин (беседу). (Борис мне тоже иногда помогает - когда он "под настроением" ). А когда он не "под натроением", то я приношу большие извинения за неточности моего перевода: во-первых, потому, что Борис говорил тогда много непонятных мне (не английских, хотя он думал, что это английские) слов, а во-вторых потому, что я перевожу их только так, как умею.

Ну так вот, на следующий день, после того, как я посетил Люба Загорски и мы сидели вдвоем в машине Сергея, он мне сказал:

"По дороге в Линкуву нам надо будет заехать в Каунас, чтобы навестить тетю Сергея."

"Что? В Каунас?" - я очень удивился - "А это нам по дороге?"

"Ну да,..." - ответил тогда Борис - "Более или менее. Небольшой крюк, конечно, но он нам займет не больше чем один час. Смотри, Сергей не видел свою тетю уже несколько лет. Ты же сам понимаешь, как важно увидеть тетю после такого длительного перерыва."

Я не очень понимал почему это так важно, но тем не менее, я кивнул ему головой.

"Сергею очень трудно выбраться к тете" - продолжал Борис - "У него нет денег - ни на билет на поезд, ни на бензин. Просто так, ни с того ни с сего, он к ней не поедет. А тут - редкий случай подвернулся. Понимаешь? Мы долго не задержимся. К тому же нам нужно будет подкрепиться в любом случае - не можем же мы весь день ехать голодные. А его тетя замечательный повар. И стоить нам ничего не будет. Понимаешь? Мы сэкономим на столовой"

Последнее предложение меня очень заинтересовало.

"А она умеет готовить национальную литовскую еду?" - спросил я у Бориса.

"Ну, конечно. Это ее конек" ("конек" он сказал по-русски. Я не знаю конкретного значения этого слова, но, по-видимому, никакого отношения к лошадям оно не имеет)

"Мне тут недавно посоветовали попробовать одну литовскую пищу." - сказал я ему - "Интересно, сумеет ли она ее приготовить?"

"Какую пищу? Как она называется?"

"Сейчас, одну минуту, я посмотрю: у меня это название записано на бумажке"