Возвращение блудного папы
Шрифт:
Я кладу руку ей на талию и притягиваю ее к себе.
Она отстраняется, но я не уступаю. Наклоняюсь, целую ее в висок, скольжу губами по щеке, задерживаюсь на шее, рядом с аккуратным ушком. Я еще в прошлый раз заметил, что здесь у нее очень чувствительная точка.
Мышка немного обмякает в моих руках. Уже не такая напряженная. Но еще не так расслаблена, как мне бы хотелось.
Жаль, она не в том развратном халатике. На ней мягкие домашние штаны и футболка. И лифчик. Прижимаясь к ней, я чувствую ее грудь. Но не могу почувствовать
Она хочет меня. Ее дыхание сбивается, когда я опускаю руку ниже и сжимаю ее округлую попку.
— Нам надо поговорить, — хрипло шепчет она.
— Обязательно поговорим.
Я целую ее в губы. Этот ежевичный вкус… Он ядреным хмелем ударяет мне в голову. Я уже не слышу, что там щебечет Мышка. А она что-то щебечет.
Стискиваю ее так, что она издает слабый стон. Сажаю на стол, чтобы ее губы были ближе к моим. А ее ноги обхватили мои бедра.
Я не отрываюсь от ее губ, хотя она пытается вырваться. Я прижимаю ее к себе, положив ладонь на хрупкую шею. Мой язык проникает в ее горячий рот, мой младшенький яростно ему завидует…
И тут Мышка как цапнет меня своими маленькими острыми зубками!
Больно! И обидно.
— Я же сказала: не надо! — пыхтит Мышка, толкает меня в грудь, пытается слезть со стола.
Ерзает, доводя младшенького до цугундера.
— Ты серьезно? — спрашиваю я.
— Абсолютно.
Мне сейчас очень трудно остановится. Почти невозможно. Хочется просто продолжить, невзирая на ее сопротивление. Оно меня только распаляет!
Я уверен: в процессе Мышка распалится тоже. И, даже если сейчас не хочет — очень скоро будет стонать в моих руках и просить еще…
— Отпусти меня, — говорит Мышка.
И я ее отпускаю. Наступив на горло младшенькому.
— Ты женат, — выпаливает Мышка. — И я не буду с тобой спать, пока ты не разведешься.
— Развод будет только через две недели!
— Вот тогда и приходи.
— Через две недели я уеду…
— Я тебя не держу.
Говорит совершенно спокойно, без эмоций. Как будто ей все равно. Но я не могу поверить, что это так.
Блин, что за натиск? Что за давление?
Мышка вынуждает меня принимать какие-то решения… Я не хочу никаких решений!
Я просто хочу ее.
22
Алекс
Мы так и не попили пива с Кириллом. А, значит, не поговорили о Мышке.
В тот вечер, когда мы должны были встретиться, он купил маме новую стиральную машинку. Взялся устанавливать, устроил потоп. Разобрался и все сделал нормально, но с пивом мы пролетели.
А сегодня уже суббота. Наш семейный пикник.
Я уже не так уверен, что это хорошая идея — учитывая напряжение, которое существует по всем фронтам: между мной и Светой, между мной и Кириллом. Даже с тетей Олей все может быть непросто — она наверняка на меня обиделась, что
Ну ладно, прорвемся.
Главное, что малышня оторвется на славу: приехала мама Олега, привезла Машу. Захар выздоровел и точит стрелы в предвкушении турнира. Соня, я уверен, тоже прыгает от нетерпения.
Как ни странно, я тоже с удовольствием думаю о возне с разбойниками. Кто бы мог подумать, что мне понравится быть нянькой! Раньше мне казалось, что дети — непредсказуемые, вопящие и капризные существа. Но Соня с Захаром не такие. Они классные ребята!
Я сам чувствую себя беззаботным пацаном, когда вожусь с ними. И мне так нравится это чувство… То, чего мне очень не хватало в последние несколько лет. То, что доктор прописал.
Мы с Олегом съездили на рынок, затарились мясом, овощами, фруктами и вином. Замариновали шашлык. И я поехал собирать гостей.
Для начала прихватил Кирилла, который болтался по набережной, предаваясь воспоминаниям о детстве. И мы с ним поехали забирать Мышку. Она сегодня работает — сказала, что у нее встреча с клиентом.
Припарковались у ее офиса и стали ждать — она еще не вышла.
Я задумался, даже немного завис, вспоминая вчерашний вечер. Мышка проявила твердость — не дала мне то, чего я хотел. И чего очень хотела она сама!
Она настроена серьезно и требует каких-то гарантий. Зачем все эти сложности? Мы взрослые люди. Я хочу ее, она хочет меня. Почему нельзя просто наслаждаться моментом?
Мы же только начали. А потом… потом будет видно, к чему это все приведет.
Но женщины так не умеют. Они всегда все планируют на десять шагов вперед.
— Что у вас со Светой? — слышу я голос Кирилла.
Я отвечаю не сразу. Но все же отвечаю.
— Она же сказала: ничего. Значит, ничего.
Да, я поклялся Мышке, что буду говорить именно так.
Кирилл смотрит на меня тяжелым взглядом. Как будто хочет пригвоздить к сиденью.
— Я тебя спрашиваю, не ее.
— Не знаю, — отвечаю я. — Я ничего такого не планировал, честно. Но ты же видишь, какая она стала…
Кирилл дергается. Мне кажется, у него чешутся кулаки — хочет мне врезать. Конечно, силы не равны. Я его уложу одной левой. Но, если он мне вмажет я, скорее всего, даже не буду давать сдачи.
— Ты знаешь, через что ей пришлось пройти? — сквозь зубы произносит он.
— Приблизительно…
— Сначала ее бросил этот аспирант. Отец Сони. Я до сих пор жалею, что не нашел его, не оторвал его поганую пипирку и не засунул в…
— Я бы в этом поучаствовал, — замечаю я.
Совершенно искренне. Мудак, который так поступил с Мышкой, заслуживает жестокой кары!
— Потом этот слизняк Женя… Он мне сразу не понравился. Видно было: скользкий тип.
— И что он?
— Жил с ними год. Соня уже начала называть его папой. А он взял и свалил в Германию. Как оказалось, давно готовился. Представляешь, каково было Свете?