Возвращение чародея
Шрифт:
– Давайте мы сейчас не будем все это обсуждать, – попросил я.
– Как скажешь, – согласился Исидро. – Я разговаривал с Виолой По Волнам Ходящей. Ты произвел на нее неизгладимое впечатление.
– Положительное, надеюсь?
– Двоякое. Но ей понравилось, что ты не стал устраивать бойню в Городе Людей.
– Она сказала, Оберон не упустил бы подобной возможности.
– В последние годы Оберон старался избегать радикальных решений. Он становился все более сдержанным и начинал задумываться о будущем своего народа. Его знаменитые вылазки прекратились почти сразу же после женитьбы на твоей матери. Королева
– Почему же вы так и не женились?
– Магия – моя жена, – сказал Исидро. – А может быть, я просто не встретил своей женщины.
Надо же, какие откровения, подумал я. В детстве он бы просто велел мне заткнуться.
– Печально, – сказал я.
– К чему такие вопросы? Подумываешь о семейной жизни?
– Э… Допустим.
– И ты уверен в своем выборе?
– А вам мой выбор не нравится?
– По большому счету, мое мнение не имеет значения, равно как и мнение других людей. Главное, чтобы твой выбор нравился тебе самому.
– Даже так?
– Путь, который тебе предстоит пройти, извилист и тернист. По нему гораздо легче идти вдвоем. Не знаю, будет ли тебе от этого спокойнее, но я поддержу тебя в любом случае, что бы ты ни решил.
– Я тронут, – сказал я. – Удивлен, но тронут.
– Твой отец и двое опекунов желают тебе только добра, – сказал Исидро. – Наверняка тебе казалось, что мы слишком жестоки с тобой, но… Тогда это было необходимо. Ты получал знания и навыки, без которых тебе не обойтись во взрослой жизни.
– Теперь я начинаю это понимать.
– У нас было мало времени, и мы старались научить тебя как можно большему количеству вещей, – сказал Исидро. – Информация о твоем существовании могла просочиться на Зеленые Острова в любой момент. Если бы у нас был выбор, я отложил бы твое возвращение еще лет на десять, но…
– Но дома уже знают о моем существовании, а значит, что дальше тянуть никак нельзя.
– Кроме того, у нас на носу вторжение, – сказал Исидро. – А вести эльфов в бой должен настоящий король.
– Расскажите мне что-нибудь о самых значительных фигурах, с которыми мне предстоит иметь дело. Ваши личные впечатления, а не информацию, которую я могу почерпнуть из хроник. С кем могут возникнуть проблемы, а кто примет мое возвращение с восторгом.
– Не хочу тебя разочаровывать, но вряд ли кто-то придет в неописуемый восторг, – сказал Исидро. – Король, выросший вне Зеленых Островов, воспитанный на материке и выпрыгнувший из ниоткуда, является слишком непредсказуемой величиной. Никто на островах не знает, чего от тебя ожидать. Но открытых выражений недовольства не будет. Король эльфов – это больше, чем король. На Зеленых Островах нет законов, но есть традиции, которые никто не осмеливается нарушать. Потеря Повелителя Молний повергла всех в уныние. Думаю, что его возвращение будет воспринято как добрый знак. Что касается персоналий… Твой дядя Озрик чтит традиции. Он мудрый, рассудительный и очень спокойный человек, по сути правивший островами задолго до смерти своего брата. Твой кузен принц Доран унаследовал острый ум своего отца, но он молод и не всегда ведет себя в рамках приличий.
– Насколько он молод?
– Он молод по понятиям эльфов, – сказал Исидро. – Ему девяносто два.
– По тем же понятиям
– Долг призывает нас в разном возрасте, – сказал Исидро. – У некоторых есть возможность растянуть свое детство подольше, а некоторые такой возможности лишены. С Дораном у тебя могут быть проблемы. А могут и не быть. Не знаю, как вы поладите.
– А что по поводу Аларика?
– Это тебе лучше узнать у Мигеля. Аларик – воин, и мне не доводилось иметь с ним дело. Он очень упертый и, по-моему, так до конца и не смирился, что эльфы уступили свое место людям.
– Гарланд сказал, что убийц направил Аларик.
– Я разговаривал с Гарландом. Аларик не говорил, что они должны ликвидировать потомка Оберона, но это и неудивительно. Вряд ли кто-то осмелился бы пролить кровь Финдабаиров.
– И никого не удивило, чем чародей Рико заслужил к своей персоне повышенное внимание?
– Почему бы тебе не спросить Гарланда?
– Он не слишком разговорчив.
– И ты ему не доверяешь.
– Мигель говорит, никому нельзя доверять.
– Мигель, несомненно, мудр, но сейчас он ошибается. Если ты вообще никому не веришь, как же ты можешь жить? И, главное, зачем?
– Я доверяю вам. Дону Диего. Карин.
– А Гавейну?
– Не до конца.
– Зачем тогда ты таскаешь его с собой?
– По законам Вестланда он является преступником, – сказал я. – Если он попадет в руки правосудия Вестланда, его казнят.
– А что тебе за дело?
– Я спас ему жизнь и теперь несу за него определенную ответственность.
– Ты спас ему жизнь, потому что тебе была нужна информация, которой он обладал.
– А какая разница?
– Хороший ты парень, Ринальдо, – сказал Исидро. – Гавейн может стать твоим преданным другом.
– Он человек.
– Принадлежность дона Диего к человеческому роду не мешала ему быть другом Оберона.
– Их дружба всегда ставила меня в тупик.
– Оберон вовсе не был монстром, неспособным на нормальные эмоции, – сказал Исидро. – Он многое делал для своего народа, и его вылазки в Вестланд не были блажью человека, помешанного на войнах и убийствах. Он старался сделать так, чтобы люди не забыли о самом существовании эльфов.
– Да ну?
– Мы совершили ошибку, – сказал Исидро. – Мы забрались слишком далеко от континента и по собственной вине оказались в изоляции. В то время как Вестланд прогрессирует, мы стоим на месте и медленно вымираем, а люди уже почти не помнят о нас. Еще немного, и Зеленые Острова превратятся в миф, в красивую сказку, которую люди будут рассказывать своим детям перед сном. А наш народ навсегда уйдет из этого мира. Эльфов убивают не последствия эпидемии, а наша собственная политика.
– У эльфов проблемы с деторождением, – сказал я. – С какой стороны здесь политика?
– Если ты женишься на Карин, никаких проблем с деторождением в вашей семье не возникнет, – заметил Исидро.
Я закашлялся.
– Ты удивлен? Неужели ты никогда не думал о такой возможности?
– Думал… Но ведь наши с Карин дети будут не совсем эльфами.
– А какая разница?
– Действительно, – сказал я. – Какая разница?
– Ты любишь ее?
– Не знаю, – сказал я. – Наверное. Когда ей больно… это наша общая боль. Мне сложно представить, как я буду жить, если она вдруг уйдет.