Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез
Шрифт:
– Садись! – она уже не в форме, так что не прищучишь.
– Куда летишь?
– Держись, у меня мало времени! – крутнувшись по серпантину, она отскочила в соседний поселок Гаспра, покрутилась по каким-то переулкам и остановилась возле небольшого домика.
– Открой ворота!
Дмитрий вылез и вытащил щеколду из ворот, «Виллис» заехал во двор.
– Закрывай!
Она загремела ключами и открыла дверь.
– Заходи!
Дима зашел. Соня спичками зажгла лампу, затем взяла его за руку и куда-то повела. Оказалось, спальня! Она поставила лампу и стала снимать полушубок.
– Где
– В Севастополе. Я чуть не умерла, когда узнала, что тебя нет.
– Откуда ты знала, что он в Краснодаре?
– Я была в Феодосии в ноябре. Хотела увидеть Десфину. Там и узнала. Я усыновила его, как только узнала, что ты погиб. Теперь я – его мать, мать твоего сына. Но вот беда! Я никогда не спала с его отцом! – и она расстегнула юбку, которая упала на пол, и переступила через нее. Она подошла к Дмитрию и требовательно стукнула его лобком.
– Верни мне сына! Ты замужем, и будь со своим мужем, – включив фонарик, он вышел из комнаты и дома. Сзади раздались всхлипывания, но он не обращал на них внимания. Забрав из машины вино, вышел из дома через калитку и пошел вниз по улице.
«Чертова кукла! Вечно лезет во все дырки!» – вспоминая, как она его подставила с Мехлисом, думал Матвеев. И сейчас намечается большой скандал с начальством, и тут же появляется эта особа и доводит все до абсурда! Пришлось топать по дороге вниз километра четыре, если не пять. Вино он допил, а когда вернулся в санаторий, ему передали пакет, заставив расписаться в получении.
В пакете лежал пропуск на машину и приказание прибыть в Ливадию к двум часам.
Оставалось три часа, Дмитрий еще раз выгладил и вычистил форму. В городе комендантский час, но предъявленный пропуск действовал, его выпустили на машине из санатория. Доехал до Ливадии, там к нему подсел солдат НКВД и показал «его» место на стоянке. На входе попросили сдать оружие, лейтенант присвистнул, глядя на гравировку, и показал ее другому офицеру. Отдали честь и даже не обыскивали, просто спросили: «Все?» Прошел в знакомую приемную, предъявил бумагу и удостоверение личности. Попросили присесть, но буквально через несколько минут указали рукой на дверь:
– Входите!
В кабинете довольно много людей: американцы и наши, человек восемь. Застыл у дверей, так как самого Сталина не было. Через некоторое время Шапошников обратил на него внимание:
– Чего застыл? Проходи, садись, – и указал место у края стола.
Через десять минут все встали: вошел Сталин, и вкатили коляску Рузвельта. Ее поставили рядом с креслом Сталина.
– Докладывайте, Борис Михайлович.
– Министр иностранных дел Турции господин Менеменджи-оглы уведомил Правительство СССР, что Правительство Турции не возражает против прохода военных кораблей СССР через черноморские проливы в уведомительном порядке. Он также подтвердил, что Правительство Турции разорвало дипломатические отношения с Германией и странами-сателлитами Германии. Таким образом, наши совместные усилия увенчались успехом. Однако премьер-министр Иненю по-прежнему не считает возможным вступление Турции в войну на стороне Объединенных Наций и придерживается политики нейтралитета.
– И вашим, и нашим! – резюмировал Сталин. – По второму
– Здесь присутствуют все непосредственные исполнители: подполковник Матвеев, полковник Траскотт, майор О’Дерби и переводчик капитан Никонов. Они готовы вылететь в Николаев.
– Товарищ Матвеев! Вы помните, о чем мы с вами говорили?
– Так точно, товарищ Сталин.
– Покажите все, на что способны ваши бойцы. Это имеет стратегическое значение! Вы хотите что-нибудь добавить, господин президент?
– С апреля сорок второго года, господа, здесь, в Крыму, проходит важнейшая по своему значению стратегическая операция, в результате которой Германия и ее союзники на всю глубину доступны для нашей тяжелой авиации! Сегодня мы начинаем новую совместную операцию, целью которой является высадка нашей армии в Европе. И я в восторге оттого, что Советский Союз нашел силы и средства оказать нам помощь в подготовке такой операции. Успехов, господа! – во время речи президента встали два американских офицера.
К Матвееву подошел Шапошников и вручил ему пакет:
– Вскроете в самолете! Борт и прикрытие в Рейзендорфе. Свободны!
– Есть.
Такие же пакеты получили и американцы, но из рук генерала Эйзенхауэра. Дмитрий, выйдя из кабинета, чуть не расхохотался от спектакля, устроенного в честь союзников, где ему выпала роль статиста. Вслед за ним вышли американцы, откуда-то сбоку вынырнул щеголевато одетый капитан, который представился Никоновым.
– Полковник Траскотт, командующий специальными силами армии США.
– Майор О’Дерби, командир первого батальона рейнджеров армии США.
– Майор, наверное, уже подполковник Матвеев, начальник разведки Дунайской военной флотилии. Приятно познакомиться!
Они вышли из дворца, у всех оказались машины, заехали в санаторий, Дмитрий забрал свои вещи, и колонной поехали в сторону Симферополя. Отпуск был реализован на 4,5 суток из тридцати возможных.
Справа от Дмитрия сидел Траскотт, сзади за ним О’Дерби, за спиной у Матвеева находился Никонов. Разговор начал Траскотт, который сказал, что его зовут Лэсли, затем представился О’Дерби:
– А я – Билл, Уильям.
– Дмитрий, Дима.
– Уэлл, Дмитри! Энд ю?
– Василий.
– Мы базируемся в Шотландии, в Акнакерри. Дикая глушь и скука, еще позавчера были там. – Полковник извлек из рюкзака под ногами несколько банок «Ред Булл», открыл одну и протянул Дмитрию. – А почему ты без бойцов и водителя?
– Еще час назад я был в отпуске по ранению на тридцать суток, удалось «отдохнуть» четыре дня, – усмехнулся Дмитрий.
– Николаев! Это далеко?
– Не очень, на северном берегу моря.
Их остановили на посту, внимательно проверили документы, несмотря на предъявленный пропуск Ставки, но откозыряли и пропустили колонну. Через два часа въехали в ночной Симферополь, дальше дорога кончилась, осталось направление движения. Разговоры закончились, удержаться бы на сиденье. Под утро добрались до Рейзендорфа. Все обнесено спиралями Бруно, Чек-Пойнт с пулеметами – просто крепость, а не аэродром. Тут главная роль перешла к американцам. Они много говорили, Василий сначала пытался перевести, но Дмитрий махнул рукой и стал просто ждать.