Возвращение домой
Шрифт:
— У нас говорят: женщина является отражением любви своего мужчины. — тихо проговорил Маркграф. — До чего должен был довести ее этот мерзавец, чтобы Искра решила выгнать его на улицу?
Трицитиана не ответила. Она молча смотрела в одну точку.
— Я бы никогда не посмел поднять руку на Искру. — продолжил мужчина. — Ты же знаешь, Фея.
— Знаю. — рассеяно ответила та, не переставая смотреть в одну точку.
— Ее дочь ни в чем не будет нуждаться. — заверил могучий мужчина. — Воспитаю, как родную.
— Хорошо. — вновь, без эмоций, промолвила Трица.
— Не
Женщина закусила нижнюю губу и прикрыла глаза, отыскивая в себе храбрость, чтобы ответить, но не успела. По мостовой громко застучали копыта, приближающейся лошади. Всадник подъехал к ступеням и остановился. На мостовую, словно мешок с землей, упало мертвое тело. Из груди Пьера Мольберта торчала короткая арбалетная стрела.
— До самых Северных ворот успел добраться. — усмехнулся старый Хопкинс, успокаивая разгоряченную лошадь под собой. — Почти убег, шустрик.
Маркграф поднялся на ноги и с тожественной улыбкой посмотрел на труп своего давнего соперника.
— И так будет с каждым, кто поднимет руку на дорогих мне людей! — громогласно провозгласил бывший глава гильдии Городских Стрелков. Затем повернулся к Трице и спросил. — Ты что-то хотела сказать?
— Не важно. — мотнула головой наемница, рассматривая мертвое тело.
Ломтем ваницианской дыни в чистом ночном небе над Грейсваном светила полная большая луна. А с черной глади Вдовьего пруда на луну смотрела ее точная копия — подружка-отражение. Такая же круглая, такая же яркая и столь же красивая во всем, кроме одного — не настоящая.
— Не может быть в мире двух лун. И второй такой как ты никогда не будет. — тихо промолвила Трицитиана. В одиночестве она сидела среди высокой травы на берегу пруда и глядела на темную спокойную воду.
Женщине никто не ответил. В городском парке стояла умиротворяющая тишина. Ни один листочек не колыхался на деревьях. Лишь ночные насекомые пели свою печальную песню прощания с летом, и звезды мерцали на небе цвета спелой ежевики.
Внезапно в кустах кто-то зашуршал. Наемница резко повернулась на звук и замерла, сливаясь с густой темнотой. Прислушалась. Звук не повторился. Трицитиана расслабилась и вновь перевела взгляд на черную, как смоль, воду Вдовьего пруда. Где-то там, в глубине лежала ее лучшая подруга. Где если не здесь сказать последние слова и проститься.
— Ты была лучше меня во всем. — призналась Трица. — Я могла прыгнуть выше головы, могла совершить невозможное, но никогда не достигала твоих успехов. Я лишь твое блеклое отражение. — произнесла женщина, качая головой. По щеке скатилась одинокая слеза. — Прости меня Искорка, прости за Марка. Я действительно любила его и хотела превзойти тебя хотя бы тут. Но даже в этом, даже после приворотного зелья, что я подлила тебе, чтобы ты полюбила другого — Марк все равно не стал моим. Он продолжал и продолжает любить только тебя. Не понимаю, как ты это делаешь. — она утерла слезу. — Если бы я знала, как все обернется. Эх, коли бы знала… Хотя кого я обманываю? Мое честолюбие родилось раньше меня.
Она немного помолчала, затем подобрала с земли костыль и с трудом поднялась на ноги. Еще раз посмотрела на темную гладь пруда с плавающей там луной.
— Твоя кровь на моих руках, твоя смерть на моей совести. Прости меня, если сможешь. А я… Я никогда, никогда тебя не забуду, подруга. Ты всегда будешь жить в моем сердце маленькой искоркой счастливых воспоминаний. Ты слышишь?
Ей вновь никто не ответил. Но налетевший порыв ветра принес облако, которое закрыло луну в небе. Подружка-отражение в пруду тоже исчезла. По воде пробежала рябь, в парке стало темнее и заметно похолодало. Трицитиана развернулась и медленно заковыляла прочь от Вдовьего пруда.
Как только наемница скрылась за деревьями, в кустах вновь раздалось шуршание. Ветки раздвинулись и на илистый берег, поросший осокой, вылез Аргилай с длинной палкой в руках. За ним появилась Лиса с веревкой, завязанной петлей на манер аркана, которым пастухи на равнинах ловят сбежавший скот.
— О чем она говорила? — недоуменно спросил юноша, растирая себя пониже спины. — Я половину не расслышал, а другую половину не понял.
— Сказала, что все мужики козлы! — зло буркнула варварка, испытывая чувство истинной женской солидарности.
— В смысле? — удивился Лаи. — Да ну, бред какой-то. — махнул он рукой и отбросил в сторону длинную палку. — Топиться не полезла — и то хлеб. Пошли уже домой, у меня от этой земли вся попа окоченела. Пригреться бы.
Веревка со свистом рассекла воздух и огрела Аргилая по мягкому месту.
— Ай! — вскрикнул юноша. — Ты чего?
— Да это я так, — хищно улыбнулась Лиса. — Чтобы кровь тебе разогнать — пригрела.
Глава 9. Путь на Юг
Сборы торгового каравана в Фельдбон продолжались уже вторые сутки. С указания Марселя Роже два больших деревянных фургона, усиленных стальными полосами, грузили оружием для продажи южанам. А еще один такой же фургон оборудовали со всеми удобствами, разместив в нем три удобные кровати, стол со стульями и даже туалет, отгороженный ширмами. В этом чудесном месте можно было уединиться и медитативно понаблюдать, через дырку в полу, как дорога утекает прочь.
Марсель Роже, очень обеспокоенный травмой Трицитианы, поспешил отыскать для женщины лекаря. И, как заверил луноликий, не простого лекаря, а самого лучшего, лично проверенного.
В назначенный час лекарь постучался в дверь гостевой комнаты дома Марселя Роже. Аргилай нехотя встал с кресла и открыл дверь, да так и замер на пороге. Из коридора на юношу смотрела здоровенная птица, облаченная в промасленный кожаный плащ без застежек.
— Добрый день. — человеческим голосом, приглушенно поздоровалась птица, не открывая свой длинный клюв. — На что жалуемся, больной?
— Здрасти, — удивленно пробормотал Лаи, постепенно понимая, что перед ним тот самый доктор, которого грозился прислать Марсель Роже. — Я здоров. Помощь нужна моей подруге. Проходите, пожалуйста.