Возвращение из ночи
Шрифт:
— Надеюсь, и впредь меня минует чаша сия... — произнес Джек с иронией в голосе. — Мне больно видеть, во что превращают моих друзей внезапно поразившие их стрелы Амура, отравленные любовным ядом...
Белов вспыхнул, приготовившись к следующей атаке.
— Ребята, хватит препираться, — вмешался Митя. — Я принял решение, прямо сейчас. Я не стану проводить больше никакого расследования. Предлагаю всем как можно скорее забыть мрачную историю жестокого и безумного самоубийцы! Герман Ребров, кем бы он ни был на самом деле, как бы ни был он интересен с медицинской точки зрения,
— Да, ты прав, — сказал Белов, довольный митиным заключением. — И Анна обрела, наконец, полную свободу от его деспотичной любви, от его ревности и злобы, от преследований, угроз и покушений на ее жизнь! С того момента, как урну с его прахом зарыли в землю, мне кажется, вообще нет больше нужды вспоминать о нем!
— Вы выражаетесь столь образно и поэтично, что черствому прагматику, приземленному практикующему врачу, совершенно бессмысленно спорить с вами! — воскликнул Джек. — Конечно, вы оба, друзья мои, больны любовным недугом, способ излечения от которого не известен даже мне! Но я не умею говорить таким возвышенным языком, не способен к романтическим чувствам, и по сему — сдаюсь! Вы вполне убедили меня!
— Смотри-ка, Ленька, мы, все-таки, его уели, — заявил Митя. — Но вот что интересно все же... Неужели никто из близких Анатолия, или Германа так и не объявится в течение полугода? Ведь у него, по предварительным данным, осталось огромное состояние.
— Что ж, если так никто и не объявится, Анна станет у нас богатой наследницей, как я понимаю, — с улыбкой сказал Джек, подмигнув Белову.
— Так-то оно так... — задумчиво произнес Митя. — Но надо еще разобраться с его непогашенными долгами, неоплаченными налогами... В любом случае, думаю, что-то должно остаться... Адвокат у меня есть, нотариус тоже... Вот этим, пожалуй, я и займусь!
...Сидя в прокуренном офисе детективного агенствта, то рассуждая вслух, то споря запальчиво и подшучивая друг над другом, никто из друзей еще не знал, когда, каким образом и при каких обстоятельствах каждый из них будет вспоминать потом этот разговор...
Спустя еще несколько дней Анна и Белов сидели на кухне и пили кофе. Стол был завален бумагами, Белов торопливо проглядывал свои тесты, работая над новой статьей. Анна что-то рисовала на чистом листе, который ей с трудом удалось раскопать в груде исписанных и исчерченных разными пометками других бумаг. Белов, изредка отрываясь от работы, поглядывал на Анну и снова принимался на тесты. Он знал, что она здесь, рядом, что в любой момент он может не только поглядеть на нее, но дотронуться до ее руки, коснуться пальцами ее волос, даже поцеловать... Но ему не надо было сейчас отвлекаться самому и отвлекать ее, вполне достаточно было просто ее присутствия.
На полу, растянувшись во всю длину малогабаритной кухни и положив свою могучую голову к ногам Анны, мирно дремал, посапывая во сне, огромный рыжий пес с длинной косматой шерстью. Иногда он вздрагивал во сне, судорожно перебирал лапами, но потом снова успокаивался, и
Глядя на Парацельса Белов подумал, что этому верному и добродушному существу тоже немало пришлось пережить...
Вдруг зазвонил телефон. Белов, неохотно оторвавшись от своей работы и спокойного созерцания, взял трубку.
— Леонид, здравствуй, — настороженно произнес голос Натальи.
— Здравствуй, Наташенька, — приветливо ответил он.
— Знаешь, я хотела спросить тебя... Кто такой Роман?
— По-моему, очень славный парень.
— Ты его знаешь?
— Да. Он мне симпатичен. А ты его видела?
— Да мельком, всего один раз... Я вернулась с работы, вышла из лифта, а Маша провожала его у двери... Он так смотрел на нее!
— Ну и что? — Удивился Белов.
— Ничего, просто он приходит к ней, они там одни... Ей только семнадцать, Леня!
— Наташа, если мне не изменяет память, в восемнадцать ты вышла замуж!
— Мне было почти девятнадцать... И потом... — она не нашлась, что еще сказать, какой привести довод, и произнесла неуверенно, — это было так давно!
Белов рассмеялся над ее нелепой фразой.
— Ничего себе аргумент! Скажи еще, время было другое.
— Я вовсе не такая ханжа, какой ты хочешь меня представить, — обиделась Наталья.
— Я и не думал...
— Леня, он, по-моему, намного старше нее!
— Разве так уж намного, и разве так это важно?
— С тобой трудно спорить, — вздохнула Наталья.
— Вот именно, — ответил Белов. — Давай уж лучше не будем спорить, ладно?
— Ладно, — нехотя согласилась она. — Кстати, Леня... Еще один вопрос... — теперь она с трудом сдерживала внутреннее волнение. — Тебе Дмитрий что-нибудь говорил?..
— О ваших отношениях? — Поспешил помочь ей Белов. — Да, конечно.
— И... как ты?... — она снова замялась.
— Если, Наташенька, тебя интересует, как я отношусь к этому, могу сразу сказать — резко положительно! Я очень ценю и уважаю тебя, а Митька — мой старый друг! Я совершенно искренне рад за вас.
— Спасибо, Леня, — с облегчением вздохнула Наталья, — я так и думала, ну, что ты именно так ответишь...
— Но была не совсем уверена? Напрасно! Что еще я мог, по-твоему, ответить?
— Не знаю... Ты понимаешь, для меня все это не так просто...
— Насчет Машки не беспокойся. Она умница, все поймет правильно. Точнее, давно уже поняла!
— Даже так? — удивилась Наталья. — Но мне она ничего не говорила!
— Вот видишь, в некоторых ситуациях наша дочь бывает тактична и ненавязчива...
— Господи... Леня, а я почему-то так боялась...
— И зря. Бояться тут нечего. Все уладится.
— А.. у тебя? Как у тебя с Ириной?
— Мы расстались, — ответил Белов.
— Разве? — огорчилась Наталья. — Но почему же? Ах, извини, я так бестактна в отличие от дочери!
— Нет-нет, ничего, тут нет никакой тайны! Просто я полюбил другую женщину! — Он чуть было не произнес вслух — которая не похожа ни на тебя, ни на нее, но вовремя остановился, боясь обидеть Наталью, задеть ее самолюбие.