Возвращение к истокам

Садыкова Татьяна

Нет, Стефана я при первой же возможности постарался бы уничтожить - хотя бы за мои бедные сгоревшие фолианты, - но бегать за ним и так праведно ненавидеть, как это делал Филгус… Я к нему ничего не чувствовал, словно, во мне умерли все чувства и мне, честно, было плевать на интриги брата. Я был занят другим - думал о своей жизни, искал путеводную звезду, что не дала бы мне потеряться, искал цель, ради которой живу.

И не находил. Раньше все было просто: вот госпиталь, ты спасаешь жизни, живешь ради людей и стараешься сделать их жизнь лучше. После эпидемии, когда я ушел из госпиталя, я нашел новую цель - двигать магическую науку вперед и ради кого? Точно, ради тех же людей. Опять наступил

на эти же грабли. Но я не мог иначе. Меня так воспитали, учили, что истинные целители ценят жизнь других выше своей. И побыть эгоистом… Великая, у меня так плохо это получалось, а единственный раз, когда я оставил себе реликвию, закончился для меня чуть ли не в загробном мире. Я идиот. Причем полный.

Со мной пытались поговорить, видя мое не лучшее психологическое состояние. Но… я хоть и не видел, но прекрасно знал, почему у них ничего не вышло. Филгус, в силу своего характера и дара был слишком деликатен, он не хотел без спроса лезть ко мне душу, боясь, что меня это обидит, и я еще сильнее в себе замкнусь. Он был отчасти прав. Я не любил говорить о своих чувствах, боялся в глазах других оказаться слабым, доказывал себе и другим, что смогу преодолеть любимые перипетии жизни - меня этому научила жизнь. В детстве до меня никому не было дело, а Карактириус шпынял, когда я начинал жаловаться или же хотел ему выговориться, а брат переводил все в шутку - ему тогда было крайне неловко, это уже он потом научился слушать, но тогда…

Азель же еще в пору моей учебы понял, что я не люблю разговоры по душам и старался не лезть со своими расспросами. О нет, он поступал куда более деликатно, как истинный целитель. Зачем грубо лезть в душу, если можно постепенно уничтожать баррикады разума и “пациент” тебе все сам на духу выложит? Магистр Гарриус был гениальным манипулятором, а единственным средством от его всезнающего взгляда и сладких речей был побег. Что я и делал, не желая кому-либо раскрывать свои секреты.

Сейчас же убежать я чисто физически не мог, но - о, счастье!
– Азель не лез ко мне в душу. Он сделал намного хуже - прислал ко мне этого синеволосого содомита! Тогда ко мне только вернулось зрение, и я вновь задался вопросом, что мне делать. Мыслительный процесс шел туго и плавно свернул в красочные сцены различных способов самоубийства. Я так увлекся, что и не заметил, как ко мне подкрался этот… человек и, нагнувшись, пристально уставился в мое лицо.

Я давно так не пугался. А как очутился на шкафу - до сих пор не могу понять. А как бы отреагировали, что когда открыли глаза, столкнулись нос к носу с накрашенным мужиком, который пытливо вас рассматривал… До сих пор вздрагиваю, как вспомню. И ведь не ударишь этого болезненного - сил нет, как и голоса - сорвал из-за него и целый день хрипел, пока не сварили специальную настойку.

Уже только потом я понял причину своего “срыва” - гадкий Азель перестал мне прописывать успокоительное, а в лекарствах, которые я принимал, был один побочный эффект, который ставил крест на моем душевном спокойствии, делая каждое переживание в разы сильнее. Великая, как же мне тогда было стыдно за свои “полеты”…

Солнечные зайчики пропали, а ласковое летнее солнце скрылось за тучами. Единственное мое развлечение исчезло. Скука. И когда же придет Фил? Да я даже согласен был поговорить по душам с Азелем или того хуже - Стефаном! Так сильно осточертело безделье…

Внезапно, в дверь палаты открылась, и в нее зашел человек, отвечая, словно, на мои мысленные мольбы о собеседнике. Я, конечно, не знал, как выглядит Его Высочество, только как его зовут, но я сразу понял, что передо мной брат Ирен. Они были удивительно похожи: тот же золотистый цвет волос, изгиб бровей, разрез и цвет глаз. Только было видно, что он старше ее на

несколько лет, да и в отличие от девушки, от него веяло харизмой, ощущалось королевское величие, да и его взгляд… на пару мгновений мне показалось, что, я, словно сквозь время взглянул в глаза Рафиуса.

Этот властный взгляд синих глаз, в которых ощущалась непоколебимая уверенность в своей правоте. Нет, я ошибся. Он лишь лицом был похож на свою сестру, а вот духом - на дрожавшего пращура. Проклятые глаза Келионендора. Они заставляли вспоминать меня о том, что я стремился забыть.

Я поднялся и сел на кровати, скрестив ноги. Ариан стоял, не шевелясь, и внимательно следил за всеми моими движениями. Принц, кстати, был одет весьма неброско, что было несвойственно королевским особам с их любовью к помпезности и гордости к громоздким титулам, да и, видно, оставил своих телохранителей за дверью. Не боялся меня? Он либо идиот, либо безумец. Хотя, помня то письмо Председателя и его характеристику, которую он дал принцу, я склоняюсь ко второму варианту.

– Никериал Ленге, если не ошибаюсь?
– уверенно, я бы даже сказал, с толикой высокомерия, произнес принц.

Решив не разочаровывать Его Высочество, я кивнул, хотя так и подмывало сказать, что он ошибся дверью. Не настроен я был на высокосветские беседы с братцем Ирен, ибо чуял, что он пришел не просто, чтобы поглядеть на меня. Может, хотел отомстить мне за “похищение” сестры? Так тогда где его меч, свидетели и торжественная речь над “поверженным врагом”? Странно.

Но задать интересующий вопрос я не успел, меня опередил Ариан:

– Да вот. Решил посмотреть на человека, в ком моя сестра не чает души.

– И как, довольны?
– усмехнулся я.

– У нее ужасный вкус, - откровенно признался принц.

Я пожал плечами. Разговор что-то не складывался.

Ариан подошел к окну, по пути дотронувшись до лепестков цветущего жасмина и сел в кресло-качалку. Его еще с месяц назад принес Филгус, заявив, что у меня можно спокойно подремать. Он и вправду в нем постоянно спал и притом еще храпел, мешая спать уже мне. Я еще предлагал брату принести шаль, вязание и официально взять статус старушки, но, к сожалению, меня проигнорировали. И сейчас личное кресло Филгуса занял Ариан. Он, видно, еще ни разу не встречался с таким видом кресел, ибо сесть прямо и величественно ему удалось лишь с третьей попытки - первый две он просто-напросто качался.

Когда кресло было одолено, принц невозмутимо продолжил излагать причину своего посещения в моей скромной обители:

– Как вы себя чувствуете?

– До сего момента нормально, - неохотно протянул я, не понимая, в чем резон Его Высочества задавать такие странные вопросы постороннему человеку, которого он видел впервые в жизни.

– Это прекрасно.

В нашем чудесном разговоре вновь нагрянула продолжительная пауза. Ариан пристально рассматривал меня, словно чего-то выжидая и мне, если честно, под этим взглядом стало не по себе. Было такое чувство, что я находился на допросе у дознавателей, и они ждали того, чтобы я признался в своих злодеяниях, хотя у них уже давно были собраны все доказательства. Неприятное чувство.

– И… - не зная с чего начать, протянул я, почесывая отросшую щетину.
– Чем я удостоился такой чести, что меня посетил член королевской семьи?

– Скажите, как вы относитесь к моей сестре?
– крайне Серьезно произнес принц, скрестив на коленях пальцы.
– Любите, уважаете, рады, что наконец-то она от вас съехала?

Честно сказать, я сперва даже опешил от такого откровенного вопроса. И почему всем так не терпится узнать мое отношение к Ирен? Вот, давеча, Филгус, интригующе подмигивая и играя бровями, интересовался на ее счет. Они что, сговорились?