Возвращение к истоку. Передача светильника
Шрифт:
Тем не менее, весь мой путь был одной сплошной радостью. Начал я один, но вскоре люди сами стали приходить, хотя я их даже не звал и специально не приглашал. Караван становился все больше и больше, и теперь он шагает по всему земному шару!
Неожиданное появление такой огромной массы людей до смерти напугало всех религиозных деятелей. И их страх имеет основания. Они осознают, что сами не способны дать людям то, что те получает где-то еще, и посему всеми силами они стараются не допустить меня до моих учеников, не пускать их ко мне, и делают это так недостойно. В каком-то смысле, очень полезно было узнать,
Но еще никогда я не был так связан сразу со всем миром.
На днях премьер-министр одного островного государства лично пригласил меня приехать к нему и заверил меня, что будет очень рад меня видеть. Я послал Джайеш и Хасью на разведку, и когда они добрались до места - нам только сегодня об этом стало известно, - премьер-министр потребовал миллиард долларов в качестве взятки.
Таков наш мир.
Он сам меня приглашает, и я посылаю к нему своих людей узнать, скольким саньясинам он сможет открыть вид на жительство, и сколько человек смогут приезжать ко мне ежегодно. Но не успевают они сойти с трапа самолета, как он тут же без всяких вступлений прямо заявляет: «Я готов принять вас, но вам это обойдется в миллиард долларов наличными».
Таковы наши политики.
В другой стране мы хотели купить замок. Когда стало известно, кто покупатель, цена немедленно подскочила. Теперь хозяин просит за этот замок девять миллионов долларов! Ему за целую жизнь не продать его за девять миллионов. Он просит почти в два раза больше фактической стоимости... И это еще не все. В этой стране есть две политические партии, и каждой нужны деньги на выборы, чтобы никто не оказывался в проигрыше - побеждающая партия получает свои деньги, и оппозиция получает свои деньги. Но это не единожды: они говорят, что им нужно по двести пятьдесят тысяч долларов для каждой партии на каждых выборах. И вот такие люди учат нас морали, чистоте и нравственности - вот вся их нравственность.
Интересная была поездка. И только что я отправил Хасью и Джайеш в еще одну страну, последнюю. А тому премьер-министру я послал письмо: «Мы бы принесли вашей стране пять миллиардов долларов, но уже поздно. Ноги моей не будет на вашем острове с таким подлым руководством, которое сначала приглашает, а затем просит у гостей миллиард долларов. Мы найдем себе место получше».
У нас осталась последняя надежда с этой страной, но и то - один шанс из ста. Если же ничего не удастся, то мы сядем на океанский лайнер.
Это будет однозначное осуждение всего мира и его народов. Если человек говорит правду, ему нет места на земле... ему остается жить в океане.
Мы найдем самый крупный корабль, на который бы вместилось пять тысяч человек. Меня лишь волнует то, что все эти политики и священники могут издать указы - и это будет беспрецедентно - запрещающие нашему лайнеру заходить в их порты. Раз они могут издать указы, не дающие моему самолету приземляться в их аэропортах, то что им мешает сделать то же самое в отношении моего корабля и их портов?
Но и это поможет миру увидеть их истинные лица, лица убийц, которые способны заморить голодом, замучить жаждой пять тысяч человек... И они еще говорят о любви к врагам. Они еще смеют говорить о прекрасном, когда их поведение просто омерзительно.
Вопрос
Возлюбленный Ошо,
В одном американском журнале мать Тереза была названа бунтарем в преимущественно мужской иерархии католической церкви. Если мать Тереза ставится в один ряд с кем-то вроде Жанны д Арк, то Бог в помощь католической церкви!
Человек, который назвал мать Терезу бунтарем, понятия не имеет, что означает это слово. Она - рабыня мужской иерархии католической церкви. И не она одна. Еще ни одна женщина не занимала место папы, и этого никогда не случится.
Какая из нее бунтовщица? Она встает на колени перед папой-поляком и целует ему ручку. Это что - бунт? И она неустанно поставляет в католическую паству своих сироток, увеличивая тем самым ее численность, потому что численность паствы очень важна в политике, а на остальное им наплевать.
Недавно я увидел, как обеспокоен Израиль тем фактом, что мусульманские семьи рожают больше детей - естественно, раз мужчины там могут иметь сразу четырех жен. Мусульманский океан со всех сторон все сильнее давит на маленький Израиль. Поэтому похоже, что Израиль сегодня - единственное государство на земле, чье правительство стимулирует рождаемость, призывая каждую семью рожать, по меньшей мере, четверых. Их не волнует, что мир и так уже страдает от перенаселения. Их заботит лишь местная политика, и чтобы разница между численностью мусульманского населения и населения Израиля не была слишком ощутимой.
Существует политика чисел. Число прихожан католической церкви во всем мире превышает семьсот пятьдесят миллионов человек. Это самое крупное объединение людей на религиозной почве. И мать Тереза прославляется вовсе на за свое якобы бунтарство, а, наоборот, за свое раболепие, за своих сироток, которых она толпами приводит в католическое лоно, за несчастных индийцев, обращенных ею в католичество. За это папа благословляет ее.
Я бы, может, и согласился с этим журналом, если бы папа сам встал перед матерью Терезой на колени и сам бы поцеловал ее ручку. В этом был бы какой-то смысл, это бы означало, что католики, мужская иерархия церкви признала, что мать Тереза выше самого папы.
Но она лишь инструмент в руках мужской церкви. У нее нет собственной точки зрения. И за ее заслуги в увеличении численности католической паствы ей устроили Нобелевскую и всякие другие премии, и даже докторскую степень. Не попадайтесь на эту удочку. Все это просто политические игрушки.
Один из моих саньясинов, экономист из Англии, тоже получил Нобелевскую премию. Другие саньясины говорили ему: «Ты получил премию, но никто не вложил так много в современный взгляд на человеческие отношение, в человеческую революцию, как Ошо. Ты бы похлопотал за него». Он ответил: «Вы думаете, я не пытался? На самом деле, я даже сказал: “Не давайте премию мне, я лишь ученик. Дайте Нобелевскую премию Ошо”. Но стоило только комитету услышать это имя, как их всех чуть удар не хватил. В комнате наступила жуткая тишина, и мой знакомый шепнул мне на ухо: “Никогда больше не произноси это имя перед комитетом. Все это не имеет ничего общего со вкладом человека. Вся это премия - чистой воды политика. Без политической поддержки ее никто не получает”».