Возвращение к истоку. Передача светильника
Шрифт:
Тогда я сказал саньясинам: «Передайте ему, чтобы он сказал комитету, что даже если бы мне и дали Нобелевскую премию, я все равно бы от нее отказался, потому что мне прекрасно известно, что все это просто политический театр. Я не хочу, чтобы меня ставили в один ряд с матерью Терезой и прочими идиотами».
На самом деле, мать Тереза против женского освобождения, так что автор той статьи либо просто невежда, либо намеренно восхваляет ее.
И здесь есть политический подтекст: она против женского освобождения тем, что она против контроля над рождаемостью. Она против противозачаточных таблеток, но именно благодаря им женщины имеют отличную возможность освободиться от мужчин. Без противозачаточных
Но противозачаточные таблетки могут поднять женщину на один уровень с мужчиной, потому что с ними ее больше не ждет непрерывная беременность, потому что благодаря им она выйдет из своей зависимости. Она получит экономическую свободу и с полным основанием сможет заявить, что в браке нет никакой необходимости: «Пока мы любим - мы вместе, если мы больше не любим - мы прощаемся и остаемся друзьями. Ругаться нам незачем».
Так что любой, кто называет мать Терезу бунтовщицей, просто идиот. Она - один из наиболее страшных реакционеров в целом мире. Для бунта нужна смелость. Но мать Тереза - обычный консерватор, ортодокс и формалист. Она верит в непорочное зачатие Иисуса Христа, она верит в его чудеса, она верит в его воскрешение, она верит в исключительность христианства, она верит, что спасутся лишь христиане. И они еще смеют называть эту женщину бунтарем?
Кто же тогда я?
Вопрос третий:
Возлюбленный Ошо,
Сидя в темноте, я становлюсь все более и более легким, все более и более пустым, как мыльный пузырь, прыгающий по траве. Откуда-то из живота появляется смешинка, играющая с этим пузырем, и тогда я чувствую себя одержимым и рехнувшимся. Я так счастлив быть с тобой, Ошо. Когда я принял саньясу, ты научил меня быть одержимым, и это умение стало величайшим даром всей моей жизни. И все же, испытав одержимость несколько раз, я, тем не менее, помнил, что в детстве, по вечерам, когда я лежал в постели, такая одержимость случалось со мной гораздо чаще. Ты это имеешь в виду, говоря, что возвращаешь нам то, что было у нас всегда?
Верно! Совершенно верно!
Беседа 8
Перемены - это закон жизни
30 мая 1986 года.
Вопрос первый:
Возлюбленный Ошо,
Элвин Тоффлер пару лет назад написал книгу под названием «Шок будущего». В ней он говорит, что наш мир сегодня изменяется быстрее, чем когда-либо прежде. И не только это: темп перемен беспрестанно увеличивается. Тоффлер пишет, что половина американцев меняют свои дома, по меньшей мере, каждые пять лет; что с увеличивающейся быстротой люди меняют супругов, работу, города, карьеры, не говоря уж об элементарной собственности вроде машин или мыла, которые человек чередует с просто ошеломляющей частотой.
Кроме того, Тоффлер отмечает огромной рост информативности человека, как научной, так и любой другой. В книге говорится, что багаж человеческих знаний удваивается каждые десять лет, но этот период непрерывно сокращается. Если для сравнения взять мир наших родителей и прародителей, то сегодняшнее положение вещей действительно уникально. В прежние времена считалось, что для нормального развития и сохранения
Что ты думаешь по этому поводу?
Книга Элвина Тоффлера уже устарела. Он пишет, что американцы меняют свою собственность каждые пять лет. На самом же деле, теперь перемены случаются, в среднем, каждые три года. Каждые три года они меняют работу, меняют супругов, меняют города, даже не говоря о мелочах, которые меняются буквально каждый день. Количество знаний, по словам Тоффлера, увеличивается каждые десять лет, но, на самом деле, сегодня это происходит за пол десятилетия.
Совершенно верно, что раньше в мире была стабильность. Но утверждение, что стабильность - это основная необходимость для человеческого роста, совершенно несправедливо. Стабильность хороша для посредственностей, для отсталых, потому что им не нужны перемены - любые перемены создают для них неприятности. Так им придется учиться всему заново, но у них проблемы с учебой.
Таким образом, в прошлом мир был очень правильным, очень удобным для людей со средними способностями, которые, запомнив что-то в детстве, умирали с тем же самым знанием. Любые перемены доставляли посредственному уму немало беспокойства.
Новый мир действительно опасен, но не для человечества как такового, а для масс, потому что массы не могут идти в ногу с переменами. Прежде, чем массы привыкнут к чему-то, все уже устаревает. Посредственности всегда плетутся в хвосте. От этого они сойдут с ума, свихнутся.
Но для человека разумного изменяющийся мир - это как раз то, что надо, потому что ум всегда ищет новые поводы для восхищения, для соревнования, для радости. Прежний мир не давал уму таких возможностей.
Поэтому я не согласен с Элвином Тоффлером, потому что он смотрит на человечество как на единое целое. Но это неправда; человечество делится на тех, кто хочет оставаться в рамках известного, и тех, кто стремиться познать новые горизонты, открыть новые звезды.
Для исследователей прошлое было очень опасным. Прошлое было против них. Ведь столько всего было изобретено в прошлом, но ради народного спокойствия все это подавлялось. Эти люди представляли собой опасность, потому что они несли перемены - и большая часть человечества опасается перемен больше, нежели самой смерти, потому что смерть - это освобождение, глубокий сон, а перемены - это всегда неприятности.
Печатный станок был изобретен в Китае три тысячи лет назад. Но широкого применения он не получил; его использовали лишь члены императорских семей. Обычные люди по-прежнему переписывали свои книги от руки. Считалось опасным передавать печатный станок - это совершенно невинное изобретение - простолюдинам, потому что якобы если в их распоряжении будет столько книг, то их посредственные умы не выдержат и спятят. Чтобы этого избежать, печатные станки держали в секрете.
Порох был изобретен две тысячи лет назад. Но в военных действиях его стали использовать гораздо позднее, потому что солдат - это самая отсталая личность в обществе. От него требуется быть отсталым, само общество требует этого. Его тренировка направлена на сохранение в нем его посредственности, чтобы в нем никогда не зарождалось сомнение, чтобы он никогда ничего не оспаривал, чтобы никогда ничему не сопротивлялся. У солдата нет собственного ума. Он получает приказы откуда-то свыше и просто их выполняет.