Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

Он пнул незадачливого парня ногой, и тот повалился на землю, к радости и гоготу окружающих.

— Вот, зараза, — пожаловался мне Сыч. — Ну нету нигде табачка, хоть ты тресни… Ты, случаем, не знаешь, в долине он у кого ни будь есть? Курить хочу, уши вянут…

— Я не курю.

— Ну, да, как же… Вижу, вижу — здоровьице бережете, значит. Ну да ладно…

Он поманил продолжавшего лежать парня пальцем:

— Сгоняй к Зубу, пусть шмали даст чуток. Или нет, постой — сготовь своей дряни! Той, которую из грибов делал! Давай, живо!

Сыч снова обратился в нашу сторону.

— В

общем, так, земеля… Юлить да вертеть мне с тобой недосуг — время-деньги! Глупая поговорка, какие сейчас деньги? Мог бы я тебя порешить прям сейчас, но хочу тебе последний шанс предоставить… У меня оболтусов много, да только охотники они, как сам понимаешь, никудышные. Но и не так, чтоб совсем безнадёга. Надо бы кому-то их поднатаскать. Давай, возьмись за дело, а я забуду, что ты с моими людьми по-хамски поступил.

Неуважительно. А то ведь они обижаются. Неровён час, могут и перо в бок всадить. И девочек твоих — их у тебя две, как слышал? Девочек твоих по кругу — на общак. Так что, выбора у тебя особого и нет. Я, знаешь ли, — он недобро усмехнулся. — Убивать не люблю. Но и спуску давать никому не собираюсь. А ты башкой своей подумай, стоит ли против такой силы переть?

Ну, так что?

— Подумать надо.

Стопарь тяжело посмотрел на меня, но промолчал — я незаметно толкнул его ногой. Сыч осклабился довольно:

— Подумай, паря. Подумай. А что бы тебе не так скучно думалось, мы твоего корешка к деревцу привяжем, и тебя заодно. А то вы парни шустрые, видел, как моих ребятишек разукрасили. Но, уговор такой: я чаи гоняю — ты думай!

Как выпью — ответ! Хорошо думай…

Он махнул рукой. Толпа обступила нас и подвела к одному из ранее срубленных, Стопарём, стволов. Бандиты достали откуда-то верёвки — я удивленно отметил, что это были настоящие, а не сплетённые из трав-лиан, которыми пользовались мы. Верёвки были старые, местами обтрёпанные, со следами крови… Один из тех, кто вязал узлы, смачно харкнул возле нас и, увидев как я разглядываю цвет веревок, заметил:

— Ты не бзди — сбежать не сможешь! Этими узлами мы уже не мало девочек за собой увели! И твоих поведём!

Он радостно заржал. Возле нас остался лишь один караульный, остальные бандиты разлеглись на траве и стали поглощать нехитрую снедь, принесённую с собой. Кто-то забрался в наш мешок и вытащил лепешки и пеммикан, приготовленные Элиной. Кроме этого, заботливая Ната положила мне в сплетённую ею корзинку два больших куска отварного мяса и несколько кореньев, прикрыв их сверху свежей зеленью. При виде этого богатства у многих заблестели глаза:

— Во живут, падлы!

— Слышь, пахан — глянь, какая жрачка! В посёлке такой нету!

Он повелительно поманил говорившего к себе:

— А ты кусок не зашныривай. Тащи сюда — смотреть буду!

Сыч, Зуб, Бзык и еще один, долговязый, — все, кто по нашим наблюдениям, находились на верхушке этого сообщества — сгрудились возле моей корзинки.

Остальные, не скрывая любопытства, тянули головы, стараясь увидеть, что ещё может в ней находиться, кроме еды. Наш караульный тоже повернул голову…

— Стопарь…

Он приоткрыл начавший заплывать глаз.

— У меня нож, под рубашкой…

Дотянись.

Он без слов пригнул голову и зубами развязал стягивающий пояс на моих штанах. Я скосил глаза — в нашу сторону никто не смотрел. Стопарь вытащил край рубашки — нож вывалился на траву. То, что мы лежали, облегчало нам задачу — никто не приглядывался к тому, что мы делаем. Стопарь ухватил рукоять зубами и приблизился лезвием к моим рукам. Охранник был поглощен возгласами бандитов, перебиравших содержимое корзинки. Кузнец молча кивнул

— готово! Я пошевелил пальцами и осторожно забрал нож изо рта лежащего ничком Стопаря. Разрезать верёвки на его руках было делом нескольких секунд…

— Эй, кореша!

Сыч бросил пустую сумку и шагнул в нашем направлении.

— Чай я пить передумал… Раз у тебя такая хавка — ты нас и угостишь.

Только, в своей норе. Или, что там у тебя — землянка? Дом? Короче, веди нас туда. А заодно и скажешь — чего надумал. Поднимите их!

Охранник подхватил меня под руки и, в следующее мгновение, отлетел прочь — я жестоким ударом рукояти разбил ему лицо. Стопарь, не теряя ни секунды, подхватил срубленную ветвь, и толпа отхлынула назад. Сыч, побледнев, остался на месте.

— Вот вы какие, значит… Я и говорю — ловкие! Да только против арбалетов, не попрешь, паря…

Кольцо возле нас сомкнулось — не менее пятнадцати бандитов ждали только команды, готовые наброситься всей стаей, чтобы порвать нас на куски…

Сыч предостерегающе поднял руку.

— Погоди, Бзык.

Здоровый и весь растатуированный, один из вожаков шагнул в нашу сторону, готовый ударить стальным прутом.

— Погоди, говорю! — Сыч прищурил глаза. — Мира не хотите… В последний раз спрашиваю — или ты согласишься, или ляжешь вместе с дружком в землю! Я ведь знаю, что его семейка тоже с вами. И чёрный с той, крашеной бабой, тоже. Мы ведь всех найдём, парень! И тогда — извини… По-другому беседа пойдет.

— Сыч, что с ними разводить? Давай кончать, да за остальными! — предложил

Бзык, выражающий своё нетерпение больше всех остальных бандитов.

Сыч презрительно посмотрел на него.

— Да? А по лесу шастать, зверя искать, ты будешь? Нет уж, поблудили, поголодовали и хватит. Умнее пора становиться. Куда они денутся — сломаем… Всю долину прижали, неужто, этих не сможем? Убить всегда успеешь. А поселок их посмотреть — не мешает. Вот ты и уговори их — самим показать.

Высокий и широкоплечий Бзык злобно посмотрел на кузнеца — тот успел в схватке заехать ему в нос, отчего тот разнёсся не меньше, чем у самого

Стопаря.

— Давай, старик, топчи дорогу к своим бабам. Не то… — он показал длинное, остро заточенное лезвие.

— Шёл бы ты, знаешь куда? Придурок…

Бзык сплюнул на землю, возле себя, и сквозь зубы негромко произнёс:

— Ты, тля вшивая, будешь нам пургу гнать — сядешь голой жопой на…

Договорить он не успел. Стопарь, не размахиваясь, быстро и точно двинул вперед своим здоровенным кулачищем. Бзык согнулся в три погибели и, хватая воздух ртом, повалился на землю. Мгновенно замелькали ножи и стальные прутья, а кое-кто приподнял и нацелил на нас самострелы…