Возвращение к людям
Шрифт:
— Ты просил Великое Небо помочь ей?
— Великое Небо? Ах, да… Нет, Сова, я и раньше не верил, а уж теперь… Кто бы там ни был, каким бы именем он не звался — разве мог бы он допустить такое? Весь мир погребён в развалинах…
Сова покачал головой:
— Нет, Дар. Не в имени суть. Не проси кого-то, кого все считали и считают, высшим… Я, шаман великого племени, верю древним сказаниям своего народа, убеждённого в том, что у земли есть душа. Наша Земля, наше небо и воды, степи и горы — все, что мы видим и что дает нам пищу и кров — проси их!
— Я
Сова кивнул и громко произнёс, привлекая внимание всех, находившихся поблизости, людей.
— Я, Белая Сова, первый шаман нового племени, племени землян, рода моего брата — имя которого он еще не назвал, говорю! Я буду танцевать для твоей жены и вашей подруги — Маленького Ветерка! Это танец жизни и смерти! Он или проводит душу женщины в прекрасные земли Великого Неба, или вернёт её вам!
Бугай ошеломленно проворчал было:
— Что он там несёт?
Но Стопарь залепил ему рот своей пятерней:
— Молчи!
— Пусть зажгут большой костёр! Женщину вынесите наружу — она должна видеть пламя и звёзды!
Чер, Ульдэ и даже Салли, позабывшая о своих обязанностях караульной, со всех ног бросились складывать посередине двора, заготовленные нами ранее, дрова. Сова, ушедший в тень, что-то доставал из своего мешка и молча отмахнулся, когда я направился к нему. Я повернулся и пошел к шалашу, позвав за собой Стопаря и Дока.
— Помогите мне. Я возьму её, а вы — шкуры.
Я поднял Нату. Девушка стала совсем невесомой. Она не проснулась, её голова сильно запрокинулась назад, обнажив ключицы. Слезы выступили у меня на глазах — так беззащитна и слаба была наша девочка… Я встал на колени и бережно опустил её на приготовленные Элиной шкуры. И остался рядом, положив её головку на свои руки. Костёр, в который женщины набросали много дров, взметнулся высоким пламенем, осветив весь двор и разбрасывая искры.
Но я не чувствовал жара, более того, смертельный леденящий холод сковывал моё сердце… Все, кто был в форте, собрались вокруг костра в один круг.
Из темноты выступил Сова. Он разделся, оставив на себе лишь подобие набедренной повязки. Индеец расписал все свое тело белыми и чёрными полосами и стал похож на скелет, на котором только по недоразумению, кусками, висела живая плоть. Сова распустил волосы, глаза подвел густым слоем красной краски, с желтыми лучами уходящими в стороны. В руке он держал маленький бубен, которого я ещё ни разу у него не видел. Он встал в центр, образованного нами, круга, возле костра. Его силуэт словно вырос, заполнив собой всё видимое пространство.
— Йе-Хо!
Что-то резко кольнуло меня в грудь — предчувствие чего-то необъяснимого и пугающего, очень древнего, вдруг стало исходить от, разрисованного мрачными красками, индейца! Сова склонился над Натой и дотронулся до неё посохом, который, неведомо откуда, появился в его руке.
— Хэй! Йе-хо! Верь Великому Небу! Верь Земле!
Я прошептал:
— Верю… Спаси Нату…
— Йе-Хо! Бейте в бубен, люди
Мы изумленно переглядывались, слушая неожиданный речитатив индейца, и нерешительно стали поднимать руки, протягивая их друг другу. Сова, ритмично ударяя в бубен, обходил круг и тем же звонким и суровым голосом, продолжал:
— Каждый небо пусть попросит — так быстрее нас услышат! Вождь пусть руку девы держит, пусть нам скажет — она дышит?
— Да…
— Громче, звонче бейте в бубен! Ритм единый всем нам нужен! Первый вздох услышат губы — пусть не плачет сердце мужа! Смерти нет, как нет бессмертья
— но взлетают искры выше! Верим все, в её спасенье — Вождь! Скажи нам — она дышит?
— Да!
— Заклиная всё живое, жизнь дарующее время, я хочу узнать у рода — верит ли в спасенье племя?
— Да!!!
Громовой ответ завороженных людей слился в одно целое. Белая Сова всё сильнее и быстрее бил в бубен, всё скорее обходил круг и уже почти бежал, успевая на ходу выкрикивать, обращаясь ко всем сразу:
— Отступи, дыханье ночи! Пламя пусть в груди зажжётся! Боль и немощь рву я в клочья — дочь земли пусть отзовётся!
Я обомлел — у Наты дрогнули ресницы!
— Вместе, вместе все просите! Ритм сердец пускай сольётся! Этой силы нет сильнее! Вождь! Проверь, как сердце бьётся!
Я положил ладонь на грудь девушки. Она сделала глубокий вздох и открыла глаза. У меня задрожали руки. Ната, не мигая, смотрела на огонь и скачущего, дикими прыжками, Сову.
— Прочь, могильное безмолвье! Возвращайся к нам скорее! Кровь свою мы все смешаем — этим кровь твою согреем!
При этих словах, Сова выхватил из набедренной повязки, какой-то удивительный нож, очень криво изогнутый, и полоснул им себя по руке, сделав разрез. Капли крови, появившиеся на руке, стали стекать в небольшую чашу. Не колеблясь ни мгновения, Элина и Ульдэ, смотревшие во все глаза на индейца, протянули ему свои руки. Сова подскочил к ним и резко взмахнул своим ножом. Кожа на руках обеих женщин покрылась багровой полоской разреза… Шаман собрал несколько капель в чашу и направился к Салли. Та молча подала руку шаману. Тоже сделала Лада, а за ней и все остальные. Я один, продолжая удерживать голову Наты, ожидал, когда индеец завершит круг и подойдет ко мне. Но мне он уготовил иное! Он высоко приподнял чашу с кровью над костром и четко, и громко произнес:
— Кровь сердец — и пламя ярче, пусть вздымает свои всплески! Жар пусть к небу устремится — просьба с кровью будет веской! Пусть услышат и увидят духи Неба всех, кто просит! А теперь, огонь проверит и того, кто деву носит!
Он выплеснул содержимое чаши в огонь — всем показалось, что пламя и на самом деле вспыхнуло намного ярче. Сова выхватил из костра, дымящуюся головню и поднёс ее ко мне. Всё стихло…
— Верни ей силы! Твоя боль смешается с её болью! Но ты — воин! Ты сильнее
— ты справишься со своей болью, и ты заберёшь боль у нее!