Возвращение к себе
Шрифт:
На этом бывший граф Парижский просунулся.
Гарет и Дени выкопали всю репу на поле перед гарью и свезли в дом Тисы на малень-кой послушной лошадке, которую мальчишка звонко именовал Гизеллой. Потом Гарет, те-перь уже с Хагеном, сложили нарубленные дрова в ровную поленницу. Соль и Лерн занялись лошадьми: вывели из-под навеса погонять. Только Роберт слонялся, не находя себе места. Запомнившееся до мелочей ночное видение, беспокоило как все, что приключается с человеком впервые. При всем при том, что он не верил
Повеселевшая, почти распрямившаяся Тиса, хлопотала в доме и во дворе, заговаривала то с одним, то с другим. Только к Роберту не подходила. А тот все не решался, отозвать ее для разговора.
Голос он услышал с опушки. Лерн как раз вывел своего коня… или то был шепот… или несколько тихих голосов, прихотливо сплелись в звук его имени…
Роберт пошел на этот зов, не раздумывая.
Быстрый шаг скоро перешел в бег. По лицу хлестали ветви, под ноги подворачивались узловатые корневища. Голоса уже не было слышно, а он все продирался сквозь чащу, пока не вышел к двум, сложенным друг на друга камням.
Дольмен венчал маленький конический холмик. Поляну окружали старые дубы. С того места, где стоял Роберт дольмен казался столом на массивной ножке.
На краю каменной столешницы боком притулилась согбенная фигурка.
– Что встал, храбрый воин? Поднимайся, - голос женщины звучал устало. Роберт пошел к дольмену.
– Ты правильно ночью испугался, когда ждал - вот я начну тебе твое будущее от-крывать.
Правильно испугался. Ни к чему это человеку. Да и невозможно…
– Что?
– Увидеть все что будет. Никому это не дано. Шарлатаны всякие, кудесники воют, шипят, с бубном пляшут, а глянешь в глаза - пустота. А еще хуже - монеты в глазах как у покойника.
– И тебе, значит, не дано?
– Ты вчера удивился и даже подозрение затаил, когда я дорогу указывать не стала.
А то не подумал: вдруг укажу, а на ней тебя лихо ждет. Как мне потом жить? Я тебя сюда по-звала, чтобы вместе… у НИХ спросить.
– У кого?
– У НИХ, - многозначительно повторила Тиса и начала развязывать, болтающийся у пояса, кожаный кошель.
– ОНИ кто?
– Откуда я знаю! Говорят тут место старое. ОНИ тут от прежних хозяев остались.
Прихожу вот иногда, спрашиваю.
Роберт еще раз обежал глазами кольцо дубов, холм, серый гладкий дольмен.
– Да ты не озирайся. Закрой глаза, руки на камень положи. Может, услышишь, а мо-жет, и нет. Они не всем открываются.
Голова слегка кружилась, пошатывало. Солнце ласкало лицо. Волосы шевельнулись от ветерка. Но в привычном и понятном окружающем вдруг появилось нечто. Под веками вспыхнули и погасли яркие точки, кожу на лице стало покалывать, как в жару перед грозой. Потом колебание - ветерок не то снаружи, не то внутри.
Потрясенный, он открыл глаза. Вокруг ничего не изменилось. День ускользающего ле-та звенел птичьими голосами, пригибались высокие изумрудные травы, неслись над головой облака, да женщина напряженно вглядывалась в его лицо.
– Увидел, - она облегченно вздохнула.
– Значит, приняли тебя.
Из кошеля на камень посыпались мелкие косточки и камешки с прочерченными на них непонятными знаками. Тиса пошевелила их темным пальцем. Прежде чем начать говорить, она закрыла глаза и постояла еще немного:
– Нет у тебя поводыря в жизни.
– Кого?
– Поводырь… он за собой ведет: где поможет, где острастку даст. Глубоко не прова-лишься, но и высоко не взлетишь.
– Что это значит?
– Что от тебя самого все зависит. Нет над тобой Рока.
– А смерть?
– Не вижу ее. Смутно. То так, то этак повернется. Будто и тут тебе решать.
– А мои друзья?
– Они часть тебя. Хаген, Соль, Лерн, Гарет… сила, боль, любовь, преданность.
– А Дени?
– Неприкаянность твоя.
Тиса молча собрала руны и неуклюже начала спускаться с холмика, но на полпути обернулась:
– Твои враги, там, где ты меньше всего ожидаешь их найти. А теперь ступай за мной, не то заплутаешь.
Обратная дорога оказалась раз в пять короче. Но вместо стука топора и мирных разго-воров Роберта встретила довольно странная картина: Соль и Лерн в полном доспехе сидели верхами. Хаген и Гарет остались в рубахах, но руки первого оттягивал фламберг, второй же, увидев Роберта, бросил в кусты увесистый дрын.
Лица у всех были смурные.
– Вы что, турнир от нечего делать затеяли? Завтра выступаем, надоест еще железки таскать.
Когда верховые спешились и разоблачились, Роберт отвел Соля подальше и приступил к дознанию:
– С чего переполох?
– Ты исчез.
– Мне что, по лесу нельзя прогуляться без доклада?
– Ушел утром, а сейчас?
Роберт только теперь обратил внимание на солнце, царапавшее верхушки деревьев.
Выходит, он пробегал по чаще весь день.
– Хозяйка тоже пропала…
– И вы с боем собрались меня выручать из лап лесной ведьмы? А почему только вдво-ем?
– Хаген с Гаретом отказались. Один кричит: не мешайте, Роберт с ней о важном гово-рит. Другой - лесину в руках поворачивает и речет: она де добрая женщина, ничего наше-му Роберту не сделает. А сам лесину крутит.
– А Дени?
– хохотнул Роберт.
– Черт его знает? Вертелся под ногами, потом пропал.
Оказалось, мальчишка действительно пропал. Никто не заметил, когда эта напасть в стоптанных сапогах перестала лезть под руки и приставать с вопросами. Покричали.