Возвращение к звёздам
Шрифт:
Посол криво усмехнулся, Грей на какое-то время потерял дар речи, ответил Вишняков:
— Вообще-то, вчерашняя выходка товарища Сидорова запредельна даже для вашего ведомства! Столь безответственно поставить под угрозу жизнь девочки!
— Никакой угрозы не было, — спокойно ответил Ник Никыч. — Во первых, Смирнов уже участвовал в двух космических экспедициях, в том числе имеет реальный опыт по выходу на лунную поверхность. В ходе подготовки отрабатывал в том числе и такую нештатную ситуацию. Я был абсолютно уверен, что он справится. Во-вторых, на смотровой площадке
— Но дети об этом не знали!
— Если бы они растерялись, я бы сказал им об этом. А в третьих, я был готов выйти к ним в лёгком аварийном скафандре. Единственную опасность представляли, как выяснилось, операторы аттракциона, в любой момент готовые к неадекватным действиям. Вот на это, кстати, стоит обратить внимание! А то случись нештатная ситуация с экскурсионной группой и они начнут аварийную рекомпрессию.
Иванов на это напрягся и скукожился:
— Что? Правда?
— В последний момент поймал их за руку, — подтвердил Ник Никыч.
Иванов пометил что-то в своём блокноте и кивнул:
— Обязательно прослежу, чтобы им мозги поправили.
— Ладно, всё это ваша специфика, потом обсудите, — снова возвысил голос представитель Наркомпроса, — сейчас объясните мне, почему вы воспрепятствовали медицинскому обследованию детей после этого инцидента?
— А что там обследовать-то? — снова влез неугомонный Иванов. — Ну схватила девчонка лёгкую гипоксию[3], и что? Она даже сознание не потеряла. Пять минут на свежем воздухе и в норме.
— А психологическая травма? — не удержался Грей.
— Это разве травма? — флегматично ответил психолог. — Вот если её сорвут с экспедиции, это будет травма!
— Кстати, именно ради психологии я всё и затеял, — решительно заявил Ник Никыч. — У девичьей части экипажа образовалось какое-то легкомысленное отношение к экспедиции. Лена так и заявляла: "Нас отправляют поиграться в песочнице.". Необходимо было показать детям, насколько всё серьёзно.
— Но не таким же варварским методом! — снова возмутился Грей.
— Зато эффективно, — снова в своей неподражаемой спокойной манере прокомментировал Вениамин Михайлович. Однако на этот раз он решил пояснить и сделал это чуть более экспрессивно, чем обычно: — Лена очень сильный человек и опытный экспедиционщик. Она была в трёх геологических экспедициях, довольно сложных. Сейчас она вступила в очень опасный период своего развития, когда опыт уже есть, а границы его применимости ещё не ощущаются. Знаете, когда море по колено, а горы по пояс… как кажется. И именно сейчас ей предстоит войти в область, где её опыт не применим или, как минимум, применим очень ограниченно. Если бы Коля не встряхнул её сейчас, ЧП случилось бы там, — он указал пальцем в потолок. — И последствия там были бы совсем другие.
На это Вишняков надулся как жаба:
— Так! Вижу наш космический сектор выступает единым фронтом! А вы не забыли, что это дети! ДЕТИ, чёрт вас побери! И они могут…
— А там Луна! — рявкнул Ахметов, повторяя недавний жест психолога. — И там уже не будет никаких скидок! Эти дети самостоятельно
Иванов тоже взорвался:
— Между прочим, об этом мы говорили в самом начале, когда только начиналась эта авантюра! Но Госплан давит, мол, надо форсировать подготовку расширенных экипажей! А ваши психологи поддакивают, говорят, что чисто детский экипаж подготовить проще! А теперь вы тут выступаете, что мы не так их готовим! Извините, я уже со счёту сбился, сколько народу я отправил в космос, а вы там всё бумажки перекладываете. Так что если хотите результата — отойдите и не мешайте!
Вишнякову нашлось что на это возразить, Грей его поддержал, На их возражения нашлись ещё возражения… Склока грозила разрастись, но точку в ней поставил Иванов:
— Так! Стоп! Мы уже ходим по кругу. Давайте конструктивные предложения!
— А какие тут предложения? — резонно заметил Ахметов. — Или вы подтверждаете наши полномочия и больше не вмешиваетесь в подготовку, или сворачиваем эту лавочку и Двадцать восьмая лунная превращается из Первой пионерской в Первую отменённую!
— Не говорите, пожалуйста, за Центр… — начал было Вишняков, но Иванов его перебил:
— Именно это я и пытаюсь вбить вам в голову! Уже довольно долго! Я не отправлю в космос экипаж, в котором не уверен, а я могу быть уверен только в том случае, если мне не мешают работать!
Вишняков заткнулся. Заинтересованность в этом полёте была крайне высока. И в Главкосмосе, и в Госплане. "Интересно, — подумал он, — какие планы они там вынашивают, что им обязательно надо гонять в космос детей? Причём, без присмотра…". Иванов, тем временем хотел поднять ещё один вопрос, уже перед американцами, о гарантиях участия их космонавта в экспедиции, но не сложилось.
Дверь, которая вообще-то открывается наружу, распахнулась внутрь и на пороге образовалась дамочка в вычурно-модном платье и визгливым голосом заорала на всю учительскую: "Где моя дочь?!!!", и ещё что-то, но настолько громко и визгливо, что понять что именно не представлялось возможным. За спиной у неё маячила тень какого-то мужичка, наверное мужа.
Шустрый, оправдывая свою фамилию, одним плавным и быстрым движением, совершенно неожиданным для мужчины столь грузной комплекции, перетёк из облюбованного им кресла и, встав рядом с дамочкой, принялся что-то очень быстро говорить. Глаза у дамочки остекленели и звучать она перестала. Тень мужичка у неё за спиной пролопотала что-то типа: "Шурочка… может не надо так…", а Шустрый, взяв дамочку под локоть со словами: "Да-да, вы абсолютно правы. Я совершенно согласен, что нам надо всё это обсудить и вы можете рассчитывать на мою…", вытащил всю эту конструкцию, вместе с тенью мужичка, в коридор. Дверь жалобно скрипнула и, сорвавшись с единственной петли, на которой ещё пыталась удержаться, грохнулась об пол.