Возвращение на Подолье
Шрифт:
— Девчонки, не мельтешите, присядьте и посидите с гостем. Тем более мы, видимо, ближайшее время будем в одной упряжке.
— Пойдем, погуляем, — предложил Василий Францу. — Если не возражаешь, только вдвоем.
Опустился вечер.
На Калининском проспекте сверкали огнями роскошные витрины магазинов. Мордастые качки с сотовыми телефонами деловито суетились возле иномарок.
Подавленные и раздраженные этим великолепием, они молча шли по направлению к Смоленскому метро.
Двое верзил у входа в магазин “Юпитер”
Картина прояснилась еще больше. Касым Жарылгапов со своим телохранителем кого-то поджидали. Черный длинный реглан из английской шерсти мягко спадал на шикарные кожаные туфли. Чуть раскосые глаза степняка живо выхватили Франца из толпы.
— Кого я вижу? — Жарылгапов театрально всплеснул руками. — Наш художник осваивает Москву. Давно пора… Чего хорошего сидеть на десятом этаже в клетке, даже с такой красивой девушкой как Наташа.
Франц промолчал. В этом человеке его раздражало все. Он понимал, что лучшим оружием в их общении может быть только его сдержанность. Художник и насильник в этом мире всегда будут антагонистами. Эта борьба будет продолжаться вечно.
— Я вижу, художник, ты не один, — он с любопытством посмотрел на Василия. — Откуда, земляк, появился? Давай познакомимся.
Они познакомились. Взглядом художника Франц заметил как разительно изменился Василий. Под кожей лица забегали желваки, зрачки сузились, а речь стала обрывистой и сухой.
Когда Жарылгапов узнал, что Василий коренной карагандинец, его радость стала напоминать радость старого казаха при покупке пачки индийского чая.
— Ой бай…. Я чистокровного земляка в Москве нашел! Пошли, мужики, на Старый Арбат, бухнем по этому поводу.
В “Риони” они без всякой последовательности ели шашлыки, чахохбили, сациви, лобио и другие блюда. Белое вино и хорошие блюда разморили. Захотелось спать. Категоричные слова Жарылгапова, сказанные громко и в лоб, заставили вздрогнуть.
— Хорошо, что мы встретились. В общем, беру вас в долю. Я не Харасанов, институтов не заканчивал. Буду говорить без выкрутасов. Хочу наладить производство баксов. Если с ксероксами не получится, ты, Франц, изготовишь клише сто- и пятидесятидолларовых купюр. Ты ведь графику хорошо знаешь, у тебя все должно получиться.
От неожиданности у Франца пересохло во рту. Давящий ком перехватил горло.
— Вы… вы, что, за меня все решили? Да кто вы такой, чтобы распоряжаться людьми?
Он хотел вскочить, но Жарылгапов мертвой хваткой вцепился ему в запястье.
— Замолчи, дурачок… Ваши швейцарские паспорта уже готовы. Наладите мне производство и валите на все четыре стороны. А тебя, Васек, — обратился он к Василию, — я беру в свои боевики. Мы с твоим отцом были друзьями. Через год станешь долларовым миллионером.
Василий улыбнулся.
— Честно говоря, Касым, ты меня удивляешь. Так быстро даже палач не работает. И откуда ты вообще
Бультерьер-охранник весело заржал. Маленькие красные глазки стали еще меньше.
— Касым, дай ему пять баксов и он тебе руку поцелует, — прошипел он, зло уставившись на Василия. — Чего понтуешься, шнурок? Да за такое предложение любой московский крутой жопу подставит.
Глядя на Жарылгапова, Василий со всей силы ударил локтем правой руки охранника между красных глазок. Квадратная голова с ежиком волос откинулась назад, а затем вся туша грохнулась на паркет.
— Запомни, Касым, я уже забыл, когда меня оскорбляли. По-моему, тебе пора попробовать баланду, если позволяешь так разговаривать с людьми.
Пораженный Жарылгапов не отрывал глаз от распростертой туши. Охранник не шевелился. Наконец Жарылгапов встряхнул оцепенение, и процедил:
— Сейчас здесь будут менты. Скажи спасибо, Василий, что твой отец был моим другом. Что касается этого, — он указал на охранника, — у меня на улице есть парочка получше.
Франц не знал, что происходило в душе Василия, но после упоминания Жарылгаповым о его отце, лицо парня покрылось багровыми пятнами. Не обращая внимания на предостережение, он наклонился к лицу Жарылгапова и процедил:
— Я своего отца-козла вообще не помню. За все двадцать три года жизни не получил от него даже шоколадки. Тем не менее, только в память о своем папаше, я тебя не угощаю пулей.
Он резко выхватил парабеллум и воткнул ствол Жарылгапову в ноздрю.
— Бывай, Касым. Если после всего тебе понадобятся мои услуги, уплатишь бабки и свяжешься со мной через Франца.
Жарылгапов не солгал. Еще два его телохранителя топтались возле телефонной будки.
Франц их сразу узнал. Неизвестно где подобранные гиганты пристально смотрели в их сторону.
— Художник, кажется? Куда спешишь, где шеф?
Франц растерялся. На помощь пришел Василий.
— Летите дальше, орелики, мы вашего шефа не пасем.
Они преградили путь и полезли за пушками.
У его нового друга реакция была мгновенной.
— Ложись, студент! — крикнул он Францу и молниеносно упал на тротуар.
Сразу же хлестанули звуки выстрелов и слились с криками подстреленного верзилы.
Франц увидел, как второй “шкаф”, отстреливаясь, вломился в дверь подъезда.
Потрясенный Франц беспомощно прижимался к стене. Где-то возле Смоленского универмага запела милицейская трель.
— Быстрее гони сюда, здесь проходняк, — услышал он голос Василия. — Тикаем, студент, если удастся. Кажется, сегодня мы наломали кучу дров.
Они выбежали на Сивцев вражек и долго петляли в переулках старой Москвы. Погони не было. Франца лихорадило. Возбуждение было столь большим, что Франц стал заикаться.
— Ч-ч-ч-т-о т-теперь б-б-будет? Они знают адрес, там Харасанов и девушки.