Возвращение на Подолье
Шрифт:
Франц даже не мог предположить, что станет участником типичной гангстерской перестрелки. Словно угадывая его состояние, Василий сказал:
— Извини, Франц, но у нас просто не было другого выхода. Они бы нас кончили или покалечили. Касым боксер, а у них у всех “крыша” едет. Но ты не переживай, тому быку я стрелял по ногам. Будет жить.
Харасанов не отвечал. Франц набирал номер еще и еще.
— Перестань звонить, думаю, на твоей хате уже были гости.
Происшедшее в тот вечер казалось невероятным.
— Дай мне пистолет, Василий, прошу. Я не имею
— Не будь дураком, пацан. Если хочешь проверить, пошли вместе.
К дому они решили не подъезжать. Василий отпустил такси. Из тени деревьев они наблюдали за подъездом.
— То, что нет машины — ничего не значит, — сказал Василий. — Они могли как и мы приехать на такси и оставить свою машину хоть где. Ожидаем еще пять минут, а затем попробуем с черного хода.
Франц сердито перебил:
— Какой черный ход? Это не элитарный дом. Запасной дверью, наверное, пользовались последний раз во времена Хрущева.
— Не ной, художник. У меня на этот случай кое-что имеется.
Василий расстегнул куртку, поднял свитер и Франц увидел в ячейках специального пояса набор инструментов джентльмена удачи.
Они обошли дом и уперлись в ржавую дверь.
— Учись, художник, отмычка здесь уже бесполезна, а вот этот универсальный “фома” будет в самый раз.
Василий вставил в невидимую щель узкий клин блестящего металла и сильно надавил. Раздался щелчок, дверь открылась.
Когда они поднялись на площадку десятого этажа, Франц увидел дикую картину. Изрешеченная дверь, выбитый косяк говорили о том, что несколько минут тому назад здесь проходил бой.
В прихожей они наткнулись на тело. Огромный детина сидел под вешалкой, решая одну из никому не известных проблем потустороннего мира.
— Узнаешь его? — кивнул Василий, — от судьбы не убежишь. На Арбате ему удалось уйти, но твой Харасан оказался серьезным парнем. Всадил ему пулю точно промеж глаз. Кажется, твой Харасан все же ушел, — сказал Василий. — Почему ты молчал, у вас пожарная лестница почти касается балкона.
Перевернутые ящики, разбросанные пустые бутылки — неотъемлемые атрибуты российских балконов — говорили, что здесь совсем недавно пронесся смерч.
— Могу поспорить, Константин ушел, а девочек они забрали, — как бы рассуждая с самим собою сказал Василий.
Где-то далеко раздался вой милицейской сирены. Василий встрепенулся.
— Однако, братишка, мы забыли про соседей. Тут происходил бой, а мы с тобой ходим как эксперты. Через минуту здесь будет полно “красногрудых снегирей”. Уносим ноги.
Они опять возвратились в центр. Обилие людей, шум транспорта успокаивали нервы.
Отупелый от пережитого Франц не знал что делать. Как связаться с Харасановым? Словно угадывая его состояние, Василий сказал:
— А теперь, мой друг, мы должны сделать три вещи. Снять хороший гостиничный номер, выпить по стакану бренди и в люлю. Остановимся здесь на Плющихе в гостинице “Белград”. В дешевых “меблирашках” сегодня будут шастать менты. Туда, где останавливается фирма, они не полезут. Одеты мы неплохо, на черных не похожи.
— Но
— Этот вопрос решается очень просто, — ответил Василий. — Крутись возле гостиницы, спустя десять-пятнадцать минут через окно я выброшу тебе ключ. С ключом на пальце смело проходи мимо халдея. Если что — скажешь визитки забыл взять. Поднимайся в номер, я все подготовлю.
Этот человек имел удивительную способность находить единственно правильный выход в самых сложных ситуациях. Франц успокоился. Через двадцать минут они сидели в шикарном номере, обставленном арабской мебелью. Еще через пять минут официант вкатил столик с выпивкой и закусками.
Алкоголь временно разутюжил сжатые в комок нервы. Франц пил и пил, отгоняя мрачные мысли. Он так и уснул с фужером в руке в мягком кресле перед экраном телевизора.
Пробуждение было тяжелым и мучительным. Память мгновенно возвратила его в последние события, а выпитая непомерная доза алкоголя вызвала тошноту. Обессиленный и больной под давлением этих двух факторов, он не знал что делать дальше.
— Плохая у тебя закалка, художник, — раздался бодрый голос из ванной. — Брось хандрить, прими душ. У нас будет напряженный день.
Голый Василий вышел из ванной и подошел к Францу. Как ни было художнику плохо, чисто профессионально он не мог не залюбоваться этим телом — сильным и гармоничным, словно сработанным античным скульптором.
— Послушай, Василий, ты столько отсидел, как это тебе удалось?
— Что удалось? — непонимающе уставился тот.
— Сохранить себя в такой великолепной форме.
— Ну, ты, брат, даешь! — рассмеялся Василий. — Именно в зоне, если ты конечно независим, времени хватит и на самообразование и на занятия спортом. Правда, большинство, прежде чем добиться этой самой независимости, отправляются в царство теней.
— Как это понять?
— Чтоб избежать матерщины и жаргона, попробую объяснить популярно. К примеру, перед тобой спринтерская дистанция с препятствиями. Если ты её сумеешь преодолеть, не свалишься в лужу, не сломаешь ногу, пробежишь хорошо — у тебя будет передышка до следующего соревнования. Если все перенести на лагерную жизнь, передышка будет длиться до следующего срока и следующей зоны. На воле передышка длится недели, в зоне — годы.
— Я вижу ты не всегда брал хорошо барьеры, — сказал Франц, указывая на многочисленные шрамы на теле Василия.
— Всякое бывало, — улыбнулся Василий. — Но, заметь, во время я укладывался всегда.
После странного диалога Франц почувствовал прилив сил. Рассеяный под давлением тяжких дум бойцовский дух опять сконцентрировался в груди, призвал к активным действиям.
Час спустя они вышли на Калининский проспект.
— Поскольку все гениальное простое, — сказал Василий, — мы должны выловить хотя бы одного “бультерьера” Жарылгапова. Они контролируют Калининский, это сделать будет несложно. Затащим в подвал, хорошенько намнем уши и он нам выложит, где у Жарылгапова база. Не ссы, пацан, я такие вещи проделывал десятки раз.