Возвращение на Подолье
Шрифт:
IX. Полковник Галкин расстроен
Начальник шестого отдела по борьбе с организованной преступностью полковник Галкин откровенно обидел своих подчиненных.
— Кем бы они ни были, а вам, засранцам, стоит у них поучиться. Ухлопали Михайлова, Ложкина и Матроса. Самых крутых боевиков Жарылгапова. Все трое в розыске уже четыре года. Выследили хату, где те печатали фальшивые деньги и, заметьте, вызвали милицию. Это уже о чем-то говорит. Другие бы просто пришили девок и ушли, а эти нет.
Молоденький угреватый лейтенант
— Просто, Иван Никитич, у них другого выхода не было. Решили девок прикрыть, да и “лямур” сработал.
Полковник вспылил.
— Не с твоей рожей о “лямурах” рассуждать! Ребята благородные, по всему видно.
На помощь угреватому лейтенанту пришел сухопарый капитан.
— У них куча пистолетов плюс АКМ. Скоро мы с этим благородством столкнемся.
Полковник утихомирился, прокашлялся и изменил тон.
— Нервы сдают, ребята. Лужков задолбал этим Жарылгаповым: “Посади или выдвори из Москвы.” А что я могу сделать?.. Почти вся банда состоит из бывших мастеров и чемпионов по боксу. Куча покровителей на всех уровнях.
В отделе на полковника не обижались. Он имел плохой язык, но был незлобив и отходчив.
— Короче так, ребята, девки скоро оклемаются, берите их за жопу так, чтоб вся информация послезавтра с утра лежала у меня на столе. На игле они сидели три дня. Может, еще вырвутся, как говорят хохлы, “з наркотычнои залэжности”.
Присутствующие заржали. Полковник до перевода в Москву работал начальником милиции в Житомире. Вставлять украинские слова и прибаутки было его коронкой.
— Но, самое главное, ребята, это выловить и закрыть Жарылгапова. На квартире удалось захватить всю его бухгалтерию. Вот уж не дурак выдумал пословицу “здоровый аж до нэба, а дурный як нэ трэба!”. Этот толстомордый бай на одних документах подписывался подлинным именем, на других — новым фальшивым. Пьяным был, что ли, хрен его знает. В общем, он давным-давно в розыске — хранение и сбыт наркотиков в огромных количествах.
Угреватый лейтенант аккуратно, как на уроке в школе, поднял руку.
— Говори, Максимов, только, будь ласка, что-то умное.
— Иван Никитич, я Лигой бокса одно время занимался. У Жарылгапова в Москве есть две любовницы. Одна живет в Сокольниках — есть адрес, вторая — на Октябрьском поле.
— Молодец, Максимов! Бери двух ребят и чеши в Сокольники. А ты, Цимбалюк, — обратился он к сухопарому капитану, — поезжай на Октябрьское поле. Возьми кого посчитаешь нужным, один не езжай.
Сгустились сумерки. Старенький “Жигуль” остановился у подъезда пятиэтажной хрущевки.
Маленький лейтенант и двое его помощников впорхнули в подъезд. На площадке второго этажа лейтенант Максимов приказал спутникам остановиться. Замысловатой дробью постучал в квартиру № 5. За дверью послышался шорох.
— Я от Михайлова. Привез Жарылгапову записку.
Автоматная очередь прошила дверь. Лейтенант Максимов, словно цирковой мим, широко расставив руки какое-то мгновение удивленно постоял, а затем рухнул на цементный пол. Когда два милиционера наконец выломали дверь, струя воздуха, смешанного с оружейным дымом, ударила им в лицо. Распахнутое
На Октябрьском поле Жарылгапова быть не могло. Жильцы давно разменяли квартиру. Теперь в квартире проживала молодая семья из шести человек.
Когда полковнику Галкину доложили о случившемся в Сокольниках, он в растерянности сел в кресло, долго молчал, а затем, как-бы рассуждая с самим собой, сказал:
— Зачем я его послал?.. какой с него оперативник?.. вин був щэ дытына.
X. “Напоролся на гвоздь”
Старый друг Харасанова Джавахишвили Артур Георгиевич, в прошлом прокурор Грузии, а ныне заслуженный пенсионер Санкт-Петербурга, пребывал в немалом смятении. Вот уже двое суток у него в квартире лежит человек с огнестрельным ранением. Рана сквозная, тем не менее, пошло загноение. Больной температурил.
Боевики Жарылгапова застали Харасанова врасплох. Пять верзил ворвались в квартиру и сразу же захватили девушек. Он успел схватить сумку с деньгами и оружием, но выстрелить удалось только один раз. Магазин был пуст. Константин выскочил на балкон, схватил консервную банку и крикнул: “Ложись!!!” На какое-то время это сработало. Боевики залегли. В следующую минуту он скользнул по пожарной лестнице вниз.
Пули достали его уже на земле. Одна пуля пробила левую руку, вторая вырвала клок кожи на шее.
На стоянке такси он, шокировав своим видом очередь, вскочил в машину и, не дав таксисту открыть рта, сказал:
— Плачу пятьсот баксов, вези в Питер.
По дороге он перевязал рану, и до самого Питера прикладывался к бутылке с ямайским ромом.
Артур встретил Харасанова по-кавказски гостеприимно, но когда узнал о ранении, разволновался.
— Костя, ты хоть понимаешь кем я был до пенсии?! — нервничал он. — Я работал генеральным прокурором Грузии. Если твое ранение и пребывание у меня на квартире вылезут — мне каюк!!!
Харасанов рассмеялся.
— И где ты, Артур, таких словечек нахватался? Вроде бы на флоте не служил, не бродяжничал. Да не бойся так, геноцвале. Если что, меня подстрелили хулиганы. Забыл, что ли, в какое время живешь? Страны Советских Социалистических республик уже нет. Ты — пенсионер, больной человек. Чего тебе бояться?
Артур позвонил своей невестке, в прошлом медицинской сестре:
— Галка, приезжай. Тут у меня друг в подвале на гвоздь напоролся. Возьми инструмент, почистишь рану.
Харасанов, услышав телефонный разговор, долго смеялся:
— Гениально… напоролся на гвоздь. Как в первом классе. Ты меня возвращаешь в детство, дорогой. Принеси мне мою сумку, — попросил Артура. — Иди сюда, посмотри. Вот у меня автомат “УЗИ”, а это обойма с “гвоздями”. Если меня выследят, что маловероятно, буду стараться, чтобы они напоролись на эти гвоздочки.
Пачки долларов, оружие разных систем произвели на бывшего прокурора ошеломляющее впечатление.
— Что это, Костя!? Ты влез в мафию… Господи, ведь ты офицер милиции!