Возвращение Панды
Шрифт:
— Нет, Таня, волки не дрессируются.
— Но я не хочу, чтобы он его так бил! Я буду дрессировать его, когда вырасту!
Волчица поставила точку в этой борьбе. Словно молния, вылетела она из дальнего угла клетки и клацнула зубами перед самым лицом дразнившего. Кто однажды слышал этот мужественный звук, тот уже никогда его не забудет и ни с чем не спутает. Так охотятся волки на воле, преследуя жертву, и так защищаются они, прижатые к стенке врагами. Перепуганный рабочий выпустил кость из рук и выронил палку. Он плюхнулся в лужу и заорал, тонким голосом:
— Падла!.. Отравлю!.. Уморю тебя голодом!.. Серая гадина!
Люди
Чудо-укротитель поднялся на ноги и не солоно хлебавши направился к следующей клетке. Не высохла ещё на заднице грязь, а он уже тормошил вилами гиену. Немного безобразная на мордочку — все гиены такие, та оказалась флегматичная и сонная, забавная, как добрая собака. Местами её длинная шерсть покрылась грязью и свисала чёрными прядями до самого пола. Безобидно огрызаясь, животное поспешило в другой угол клетки, где вилы уже не могли его достать. Она повернулась хвостом к народу, горестно рыкнула на судьбину и снова упала спать.
— Ленивые твари! — выругался «труженик», но мучить животных он больше не стал и пошёл переодеваться в подсобный вагончик…
Бородатый фотограф лукаво барышничал. Он звал всех желающих сняться на память, предлагая им сувениры и книги.
— Большая Панда, бамбуковый медведь. Эмблема движения за спасение исчезающих видов… Примите участие в благотворительной акции. Порадуйте малышей…
Огромная плюшевая панда раскачивалась в кресле, посередине зверинца и улыбалась посетителям. Она была выше Тани на голову.
— Такая красивая, — девочка осторожно взяла за лапу эту игрушку.
— Дорогая, однако? — достал из кармана очки старик.
— Не продаётся! — торжественно ответил ему хозяин.
Рядом на ниточке, толкаясь, висели зайчата, щенки и куклы. И Таня нашла в этом мире игрушек ещё одного медвежонка. Крохотного. В штанишках. Величиною с кулачок. Пуговицы-глаза на его чёрно-белой мордочке ликовали. Всеми четырмя пушистыми лапами маленький панда тянулся к Тане.
— А эта?.. — пролепетала она, — Продаётся?
Дедушка развел руками и сдался — его маленькой пенсии суждено было растаять.
— Я назову его Мишей… И он у меня не будет жадным!..
При свете фонарей в сумерках возвращались они домой. Счастливые и уставшие.
— Я люблю тебя больше всех на свете, — пробормотала внучка и засыпая спросила: — Деда! А мы ещё раз пойдём в зверинец?
Ей снились медведи, все в бантиках — нарядные и праздничные. И отрицалово-волк бегал наперегонки со своею подругой, клацая зубами и развлекая публику, а она — Таня, была дрессировщицей и украдкой смотрела на зрителей, среди которых сидели и хлопали в ладоши её мама и папа… И дедушка Вася…
Шняга третья
Удачный сыск
«Ватсон! А Вы не кушали ещё пельмешки из «Ясеня»?
…
— Ясен пень, ясен пень!..»
В которой рассказывается о нравах жителей далёкого захолустья во времена приватизации госимущества, о ежедневной рутинной работе участкового инспектора Вислоухова, а также о некоторых секретах ведения
На службу участковый инспектор Вислоухов приходил не в настроении. Стол о трех ножках, шаткий диван и четыре ободранных стула стояли у него в кабинете. Едва зажигал он свет, словно нарушители общественного порядка, разбегались по разным углам комнаты тараканы. Желчно посмаркиваясь, разбирал капитан нахлынувшие за неделю жалобы на беспорядки, произошедшие в его районе. Крутые пацаны скупили лучший кинотеатр города, все служебные помещения они переоборудовали в пивные — и гудели день и ночь непутёвые прихожане в роскошных стенах «совкового храма». Водочка и вино, игровые автоматы, женщины, наконец, заманивали уставшую публику оторваться от повседневных забот — «оттопыриться». Перепившая орава мочилась, где могла, и вырастали на глазах у граждан в самом центре города жёлтые наледи — цоколь вчерашнего дома культуры покрылся декоративной шубой органического происхождения. Не успевала она полностью растаять днем во время оттепели вместе с новым, выпадающим снегом — вот и воняло на весь квартал.
Визжали сварливые дамы. Требовали денег на опохмел за оказанные любовью услуги. Их выбрасывали за волосы на мороз, швыряли им вслед одежду и рубли. Смеялись — как раскосмаченные и помятые ползали они на корячках по льду, торопливо собирая свое барахло, и, ругая «спонсоров», удалялись, на ходу поправляя прически и пальто. По «фене ботая», «рамсила» молодежь. Прогуливая школу, взрослели отроки в дыму питейных заведений; а вечерами пожилые «стахановцы», стараясь перекричать друг друга, зычно делились производственным опытом. Ночью же темной, когда уже заплетались их ноги и нечленораздельные речи превращались в членораздельный лай, случалось, что у пьяниц снимали шапки и отбирали деньги, добытые неимоверным трудом на металлургическом комбинате. Окровавленная жертва долго ещё в истерике билась на льду, как рыба — рыдала, пока врачи скорой помощи не увозили её в приёмную покоя городской травматологии.
В подъезде соседнего дома какие-то мерзавцы «оштукатурили» поносом дверь квартиры Мирзоевых. Супруга большого предпринимателя была женщиной деловой и сильной. Много лет уже своего нетрезвого мужа носила она, с виду хрупкая, на спине от места его презентаций и до кровати, не спала — щупала у него пульс и колола ему дибазол с папаверином. Возмущённая Светлана Михайловна пришла на приём к участковому. Она свирепо вращала глазами, чувствуя себя оскорблённой хулиганскими выходками сограждан.
— Позвонили наглецы во втором часу ночи и попросили бумажку, чтобы вытереть… сами вы знаете что… Смотрят осоловелыми глазами, а срам-то наружу торчит… «Дай, старуха, газетку», — и ржут, как лошади во время свадьбы.
— Вы пишите как было, Светлана Михайловна. Приметы бесстыдников. Во что они одеты и обуты, — соблюдая технологию сыска, вел опрос капитан.
— Пивную открыли, а туалет забыли сделать. Дерутся они и гадят под окнами. Отработанные презервативы по всему кварталу разбросаны.
— Забудется, — Вислоухов зевнул в ладонь и подумал, — я приглашу оперативников, они, наезжая, нагонят шухер, а там у народа и деньги кончатся — какая ни на есть, а передышка… Слава богу, что мало платят и что не вовремя расчет.