Возвращение повесы
Шрифт:
И конечно, я очень боялась встречи с тобой, дядя Исайя. Я думала, что ты прогонишь меня, возможно, даже отправишь в тюрьму за то, что я воспользовалась деньгами Джейн, потому что своих не хватало.
Поверь, дядя Исайя, мне очень жаль, что я тебе не доверилась, когда приехала, Если бы я рассказала тебе правду, ты не стал бы заставлять Саймона жениться на мне. Лучше бы ты этого не делал. Лучше бы я отказалась. Ты должен помочь мне поступить правильно. Будь моим наставником, дядя. Ведь ты не возражаешь, что я тебя так называю? Научи, как мне себя вести, когда и как сказать ему правду.
– Джейн…
Дженси вздрогнула: рядом с ней стоял Саймон. Люди начали расходиться с кладбища; многие шли в дом покойника – на поминальную трапезу.
– Не хочешь бросить в могилу горсть земли?
Она содрогнулась.
– Зачем?
– Не знаю.
Вместо этого Джейн взяла мокрый от слез платочек с черной каймой и бросила его в корзинку из игл дикобраза, стоявшую на гробе.
– Прощай, дядя Исайя. Счастливого пути.
Саймон обнял ее за плечи и повел домой.
– Не горюй, дорогая. Скоро все худшее останется позади.
Дженси вздохнула. Если бы и впрямь так…
Уже дома пришла добрая весть. Дженси услышала, как вице-губернатор Гор сказал, что Макартуру пришлось срочно выехать на запад, где случились какие-то беспорядки под Амхерстбергом. Дженси очень надеялась, что беспорядки серьезные и Макартур попадет под перекрестный огонь.
Когда миссис Ганн ушла на кухню, Саймон предложил жене пойти отдохнуть, и та с удовольствием воспользовалась предложением. Свой долг перед Исайей она уже выполнила, а если мужчины хотят напиться или поговорить о делах, то пусть занимаются этим без нее. Вот только когда ты одна и без дела, остается слишком много времени для тягостных дум…
Чтобы не думать, Дженси стала прохаживаться по комнате, собирая вещи, которые хотела взять с собой в Англию. Она решила, что возьмет почти все, что привезла с собой, – рисунки, принадлежавшие Джейн, медальон с прядью седых волос тети Марты, а также локон медно-золотистых волос Джейн.
Странно, что она никогда не обращалась в своих молитвах к Марте и Джейн, как сегодня обращалась к Исайе. «Надо и с ними поговорить», – решила Дженси. Встав на колени, она попросила у них прощения за все грехи, и ее тотчас же охватило дивное чувство мира и покоя. Она знала, что это пришла Джейн, славная, любящая Джейн… Дженси почти чувствовала, как та ласково гладит ее по волосам.
«Все хорошо, Нэн. Да-да, все хорошо. Не беспокойся, ты все сделала правильно, и я буду наблюдать за тобой. Наверное, ты хочешь, чтобы я называла тебя Дженси…»
– Нет, не надо, – громко сказала Дженси, и ей сразу же показалось, что Джейн начала исчезать, покидать ее. – О, Джейн, любимая, побудь со мной еще немного! Помоги мне. Только называй меня Нэн. Для тебя я Нэн. Всегда.
Если бы ее сейчас услышали, подумали бы, что она сошла с ума. Да, наверняка бы так подумали.
Дженси забралась на кровать – и тут же провалилась в сон. Когда же проснулась, в голове был туман, а глаза как будто засыпало песком. Однако теперь она чувствовала себя значительно лучше. Почти год она жила в страхе, в растерянности, а сейчас вдруг все стало ясно. Она будет помогать Саймону, пока он занимается делами Исайи и готовится
И тогда, когда выяснится, что она его обманывала, выдавая себя за Джейн… Ее ложь сделает брак недействительным, и он сможет обрести свободу.
Дженси надела одно из своих самых скучных платьев, а на голову – белый капор. Когда она спустилась вниз, ей показалось, что в доме уже никого нет – только три родственницы миссис Ганн мыли посуду на кухне. Они о чем-то болтали, но сразу же умолкли, увидев Дженси.
Что ж, жизнь продолжалась, и следовало побыстрее чем-то заняться, но чем именно? Наверное, скорбящим надо давать время приспособиться, как новобрачным дается медовый месяц. Дженси даже придумала название: «горький месяц». Да, такое название прекрасно подходило, ведь у нее сейчас…
Она вдруг услышала голос Саймона, доносившийся из гостиной, и сердце ее екнуло. Но не так, как это случается во время танцев, а как у щенка, задрожавшего в восторге при звуке голоса хозяина. Собравшись с духом, Дженси вошла в гостиную. Там сидели Саймон и Хэл.
– У нас уже есть предложение, – говорил Саймон. – Речь идет о покупке дома со всем содержимым.
Заставив себя улыбнуться, Дженси сказала:
– Вот и хорошо. Одной заботой меньше. Не волнуйся, Саймон, я прожила в этом доме меньше года, и все, что мне было дорого, умерло. – Она поспешно добавила: – То есть я хотела сказать, что не так привязана к этому дому, как к своему дому в Англии.
– Я понимаю, Джейн. Что ж, вернемся к делам.
Хэл Боумонт собирался уйти к себе в гостиницу, но Саймон и Дженси уговорили его остаться – им не хотелось оставаться наедине, и оба понимали это. После обеда они сыграли в домино в память об Исайе – тот обожал эту игру и очень дорожил набором костяшек из эбонита.
– Домино мы тоже должны взять с собой, – пробормотала Дженси со вздохом.
Видимо, она заметно расстроилась, потому что Саймон сказал:
– Наверное, ты очень устала, дорогая.
Хэл опять поднялся, собираясь уходить, но Дженси попросила его остаться, а сама вышла и направилась к себе в комнату. «Что же делать, что делать?» – спрашивала она себя. Действительно, что ей делать, если… если Саймон вдруг придет к ней в постель? Если они собираются расторгнуть брак, то им не следует… свиваться, как это называли Хаскетты.
Впрочем, сейчас Саймон едва ли придет. А она… Ох, она ужасно устала!
Дженси быстро разделась, умылась и легла в постель.
Глава 7
На следующий день Саймон после завтрака сказал:
– Мне сегодня надо будет уйти, но попозже. А сейчас мы должны осмотреть комнату Исайи. Некоторые вещи он оставил в дар друзьям, и надо выполнить его волю.
Было ясно, что Саймону не хочется идти в комнату покойного, и Дженси сказала:
– Если хочешь, я сама этим займусь.
– Нет, мы вместе.
– А у тебя не будет неприятностей из-за дуэли? И что сказать о смерти дяди Исайи? Ведь от меня, наверное, потребуются свидетельские показания?