Возвращение повесы

Беверли Джо

Хотя она отсутствовала довольно долго, Саймон ничего об этом не сказал. Но Дженси все-таки опасалась, что может каким-то образом выдать себя. Воспользовавшись случаем, она заглянула в Библию – вдруг Исайя сделал там какие-то записи о семье? Но никаких записей там не оказалось, а он был не такой человек, чтобы вести дневник или хранить копии писем, которые писал сестре.

– Ой, смотри! – воскликнул Саймон, Дженси в испуге вздрогнула, но оказалось, что он всего лишь держал в руке неуклюжий старинный пистолет. Улыбнувшись, Саймон положил

пистолет в кучу вещей, которые следовало сохранить, и они вновь взялись за работу.

Саймону было не очень-то приятно осматривать комнату Исайи, но он прекрасно понимал, что его жене еще тяжелее. Когда же она нашла письма матери, ей стало совсем плохо, но теперь она, кажется, оправилась. И все-таки лучше им уехать отсюда поскорее, уехать к новой жизни. В Англии у них все должно быть по-другому.

Время от времени поглядывая на жену, Саймон с удовлетворением отмечал, что она стала такой же невозмутимой и спокойной, как прежде, до того, как нашла письма матери. А потом он вдруг вспомнил, как поцеловал ей руку… Ему показалось, что в тот момент по телу его словно пробежала горячая волна, но это было не вожделение, а какое-то более глубокое чувство. Но что же это за чувство? Пока он не мог ответить на такой вопрос.

Когда они закончили сортировать вещи покойного, Джейн пошла за слугами, чтобы те хорошенько прибрались в комнате. Более того, следовало заняться уборкой во всем жилище – от чердака до подвала. Во всяком случае, сама Джейн считала, что надо оставить дом покупателю в безупречном состоянии. Саймон считал, что обязан привести в порядок все документы Исайи.

Гилбрайт, пожелавший приобрести дом, сказал, что купит его вместе с мебелью, посудой и прочим, а Гор прислал клерка, чтобы составить опись имущества. Кроме того, им помогал Хэл, каждый день у них обедавший. Правда, потом майор уходил, оставляя супругов одних, и для Саймона это были самые трудные часы.

Джейн по-прежнему носила чепец, но теперь-то Саймон знал, какие чудесные волосы он прикрывает… Ему хотелось прижать Джейн к себе и вдохнуть ее запах, напоминавший аромат луговых цветов. Иногда он подолгу смотрел на нее, любуясь каждым ее движением, и в эти мгновения ему почему-то вспоминался Макартур. Что, если тот вдруг вернется и захочет продолжить дуэль? Но Саймон тотчас же отгонял эти мысли… А ночами он долго лежал без сна и с удивлением думал: «Почему же я не иду в спальню жены? Почему сдерживаю себя?»

Конечно же, дело было в том, что он собирался расторгнуть брак, когда они с Джейн окажутся в Англии. Но он все чаще ловил себя на мысли, что в аннулировании брака, возможно, нет никакой необходимости. Ведь Джейн красива, изящна, и у нее прекрасный характер. Наверняка она понравится не только его родителям, но и его знакомым. Например, Хэлу она очень нравится…

Но захочет ли Джейн остаться его женой? Временами он замечал, как она смотрит на него, как краснеет при этом, и в такие минуты ему казалось, что она ничего не имеет против.

И

все-таки он, наверное, увлек бы жену в постель, если бы не одно обстоятельство. Саймон не был уверен в том, что любит ее. Да, он желал Джейн, но любил ли?

Как ни странно, но он считал, что должен любить жену, если хочет спать с ней. Да, должен любить ее… и доверять ей. Но разве он ей не доверял?

Разумеется, Джейн заслуживала доверия, однако в ней было что-то… странное, сбивавшее с толку. Правда, он никак не мог определить, что именно его смущало. Когда Саймон расспрашивал жену о ее жизни в Англии, она вроде бы отвечала, а потом вдруг выяснялось, что он так ничего и не узнал о ее прошлом. Может, она что-то скрывала? Но что же могла скрывать такая девушка, как Джейн?

Саймон решил поговорить об этом с Хэлом; Джейн же в это время находилась наверху – укладывала постельное белье, которое хотела взять в дорогу, а Тредвел и Оглторп, слуги майора, перевязывали бечевой бумаги Исайи, которые следовало оставить у Болдуина.

Саймон завел друга в гостиную и, налив два бокала вина, спросил:

– Ты когда-нибудь любил?

– Я и сейчас люблю, – ответил Хэл, немного помолчав. Саймон впился в него взглядом.

– Я задал непростой вопрос?

– Да, пожалуй. Ты ведь никогда меня не спрашивал, почему я здесь.

– Кажется, ты сказал, что сопровождал кого-то к месту службы, не так ли? Но я тогда подумал, что это выглядит довольно странно… Предпринимать столь утомительное путешествие только для того…

– Нет-нет, – перебил Хэл. – Я приехал сюда, потому что женщина, которую я люблю, не выходит за меня замуж. – Он поднял на друга глаза и криво усмехнулся. – Я решил, что разлука приведет ее в чувство, но понимал, что не смогу долго выдержать без нее, поэтому и отправился за океан. – Майор сделал глоток вина и добавил: – Мне ее не хватает больше, чем потерянной руки.

Пригубив из своего бокала, Саймон спросил:

– А я ее знаю?

– По-видимому, нет. Хотя, возможно, слышал о ней. Она актриса. Миссис Бланш Хардкасл.

Саймон едва не поперхнулся. Он прекрасно знал, что после того, как Люсьен женился, Хэл «унаследовал» его любовницу, знаменитую Белую Голубку из театра «Друри-Лейн». Но неужели Хэл решил на ней жениться?

Стараясь не выдать своих чувств, Саймон сказал:

– Да, я знаю об этой женщине. Николас Делахей писал мне о твоих делах.

– Еще бы он не написал, – пробормотал Хэл с язвительной усмешкой.

Саймон внимательно посмотрел на друга:

– Николас тебя раздражает?

– Меня все раздражают. В данный момент – даже ты. Какого черта ты заговорил о любви?

Саймон пожал плечами:

– Просто я никак не могу решить, люблю я Джейн или нет. Я солгал, заявив при свидетелях, что мы с ней давно уже собирались пожениться. Видишь ли, Исайя перед смертью потребовал, чтобы мы обвенчались, и я не мог ему отказать. А теперь не знаю, что мне делать.