Возвращение в Оксфорд
Шрифт:
Стало быть, ректор знает, какие чувства будоражат профессорскую. Вероятно, с ней поговорили мисс Эллисон и миссис Гудвин. Ну и ну.
— В конце концов, — продолжала ректор, — я сообщила лорду Питеру, что предпочла бы подождать появления новых улик. Но разумеется, окончательное решение зависит от того, согласны ли вы и мисс де Вайн пойти на риск. Спросить согласия неизвестного мне третьего лица я, к сожалению, не могу.
— Меня совершенно не смущает необходимость рисковать, — сказала Гарриет. — Но, думаю, нужно предупредить мисс де Вайн.
— Так я и сказала. Лорд Питер согласился.
Итак,
— Вы уже говорили с мисс де Вайн, ректор?
— Мисс де Вайн в Лондоне и вернется только завтра вечером. Я намерена тогда же с ней и побеседовать.
Больше делать было нечего — только ждать. Странным образом, заметила Гарриет, атмосфера в профессорской переменилась. Все будто бы отбросили взаимное недоверие и подозрительность и как-то сплотились — ни дать ни взять зрители на ринге, — наблюдая за иным конфликтом, героем которого была она, Гарриет. Это странное напряжение не ослабело и тогда, когда декан сообщила нескольким доверенным лицам, что, похоже, жених мисс Флаксман дал ей от ворот поворот — и так ей и надо. Тьютор мисс Флаксман на это ответила, что лучше бы обойтись без подобных потрясений в летнем триместре — и слава богу, что мисс Флаксман не в этом году сдает экзамены на степень. Тут Гарриет вспомнила про мисс Ньюланд и спросила у мисс Шоу, как у той дела. Оказалось, что дела неплохо: мисс Ньюланд вполне оправилась после погружения в Черуэлл, и ее шансы получить Первую степень были весьма велики.
— Отлично! — сказала Гарриет. — Я уже придумала, как потратить выигрыш. Кстати, мисс Гильярд, а как там наша приятельница мисс Каттермол?
Казалось, вся профессорская замерла, ожидая ответа. Мисс Гильярд коротко ответила, что спасибо, мисс Каттермол подтянулась до того уровня, какой ей вообще доступен, и, насколько мисс Гильярд поняла с ее собственных слов, все это благодаря доброму совету мисс Вэйн. Она добавила, что очень любезно со стороны Гарриет интересоваться студентками-историками — у нее ведь столько своих дел. Гарриет ответила что-то расплывчатое, и ей показалось, что вся профессорская облегченно выдохнула.
В тот же день, когда Гарриет гребла на скифе с деканом, она, к своему удивлению, увидела плоскодонку, в которой сидели мистер Помфрет и мисс Каттермол. До того она уже получила от мистера Помфрета «покаянное письмо» и теперь весело помахала ему рукой в знак примирения. Если бы Гарриет знала, что мистера Помфрета и мисс Каттермол объединила преданность ей, она могла бы порассуждать о том, что творит с отвергнутыми влюбленными возможность излить кому-либо душу, но мысль эта не пришла ей в голову. Она все гадала, что же, собственно, произошло в то утро в «Митре», затем стала вспоминать прогулку в Ботаническом саду — пока декан довольно строго ей не выговорила, что она гребет лениво и неритмично.
Вспышку спровоцировала мисс Шоу — хотя и совершенно невольно.
— Какой красивый шарф, — сказала она мисс Гильярд.
Доны, как обычно, собрались у дверей профессорской, чтобы идти в трапезную. Вечер был промозглый, и
— Да, — согласилась мисс Гильярд. — К сожалению, он не мой. Кто-то по рассеянности оставил его в профессорском саду, а я подобрала. Я принесла его, чтобы его опознали, но не против и надеть сегодня вечером.
— Не представляю, чей это может быть, — сказала мисс Лидгейт, восхищенно потрогав шарф. — Больше похож на мужской, — добавила она.
Гарриет, которая не очень-то вслушивалась в разговор, вдруг сообразила:
— Боже, это ведь мой. Точнее, Питера. А я-то ломала голову, где его забыла.
Этим самым шарфом Питер душил ее в ту пятницу, а потом она случайно забрала его вместе с шахматами и ошейником. Мисс Гильярд залилась краской и стащила его с шеи, словно ей стало нечем дышать.
— Прошу прощения, мисс Вэйн. — Она протянула шарф Гарриет.
— Ничего. Мне он пока не нужен. Но я рада, что выяснила, где он, — неловко было бы его потерять.
— Возьмите, пожалуйста, это ваше, — настаивала мисс Гильярд.
На Гарриет уже был шарф.
— Спасибо, — сказала она. — Но вы уверены, что вы не?..
— Уверена, — отрезала мисс Гильярд, со злостью бросив шарф на ступеньки.
— Боже мой! — проговорила декан, поднимая его. — Такой красивый, а никому не нужен. Ну так я возьму. Вечер самый что ни на есть пакостный — не понимаю, зачем мы все стоим на улице.
Она ловко обмотала шарфом шею. К счастью, тут пришла ректор, и все отправились на ужин.
После ужина Гарриет еще час помогала мисс Лидгейт выправлять гранки — близился день, когда их можно будет наконец отослать в набор — и без четверти десять отправилась к себе в Тюдоровское здание. Уже на ступеньках она встретила мисс Гильярд.
— Вы меня искали? — спросила Гарриет не слишком дружелюбно.
— Нет, — ответила мисс Гильярд. — Конечно нет. Не искала. — Говорила она торопливо, а во взгляде ее Гарриет почудилось что-то хитрое и злобное, но было на редкость темно для середины мая, и разглядеть не удавалось.
— О, — сказала Гарриет, — я просто подумала, вдруг…
— Нет, — отрезала мисс Гильярд. И когда Гарриет уже прошла, вдруг вернулась и выпалила, будто бы слова сами из нее вырвались: — Собираетесь работать, черпая вдохновение в ваших прекрасных шахматах?
— Ну, пожалуй, — рассмеялась Гарриет.
— Что ж, приятного вам вечера, — сказала мисс Гильярд.
Гарриет поднялась по лестнице и открыла дверь своей комнаты.
Витрина была разбита вдребезги, пол усеян осколками стекла и растоптанными обломками белой и красной слоновой кости.
Минут на пять Гарриет застыла в той бессловесной ярости, которую невозможно ни выразить, ни обуздать. Если бы она могла о чем-то думать, то в эти пять минут вполне поняла бы чувства и поступки полтергейста. Если бы можно было размазать кого-нибудь по стенке или придушить, она бы так и сделала — и вздохнула бы с облегчением. К счастью, первый опустошительный приступ прошел, и Гарриет облегчила душу ругательствами. Когда она смогла говорить членораздельно, то заперла комнату и спустилась вниз — позвонить Питеру.