Возвращение в строй
Шрифт:
– Только не здесь.
– Конечно. Ты разверни простынь, пожалуйста, заправь постель и присядь на кровать. Я же начну работу. Ничему не удивляйся, ни о чем не беспокойся. Мы знаем свое дело.
– Да, да, конечно.
Она занялась постелью, Кулагин же достал телефон:
– Командир! Я!
– Слушаю, Паша.
– Я в комнате Елены.
– Так, понятно. Твоя задача, Паша, поддержать штурм изнутри. Сигнал для работы – подрыв гранаты в пропускном пункте. После этого связь прекратится, мы накроем территорию радиусом в два километра «колпаком» мощных радиопомех. Ни телефоны, ни рации,
– Главарей будем пытаться взять живыми?
– По обстановке. Получится взять, хорошо, не получится, и хрен с ними. Главное, чтобы не ушли. Передаю тебе слова полковника Данилова.
– Понял. Александр Сергеевич в своем амплуа.
– Да, он ставит жизни подчиненных выше служебной выгоды. За то и уважаем.
– Все понял, вопросов не имею. К штурму готов!
– Конец связи и до встречи на территории.
– До встречи.
Горшков запросил всех:
– Готовы?
– Готовы, – получил в ответ.
Старший лейтенант Киселев преодолел забор с тыла усадьбы и по участку декоративного клена вышел к задней стене особняка, держа на прицеле дверь топочной.
Капитан Чижов, старший лейтенант Авдюшин и лейтенант Хлопов подошли к забору со стороны деревни, неся с собой небольшую, сделанную из подручного материала лестницу. Хлопов имел при себе гранатомет «Муха».
Подполковник вывел капитана Ромашина, также вооруженного одноразовым гранатометом, и старшего лейтенанта Кобрина. Командир группы смотрел на прибор, прикрепленный к ремню и указывающий уровень помех, создаваемых мощным генератором из района свалки.
Камеры видеонаблюдения продолжали работать, но с искаженной картинкой. На это обратил внимание человек Руслана Семен Аданов. Он повернулся к подельникам. Виктор Тусин, сидя на стуле, листал какой-то журнал, Игнат Гаврик курил, развалившись на топчане.
– Мужики, техника что-то барахлит.
– И японская аппаратура дает сбои, надо связаться с шефом, – взглянув на монитор, сказал Гаврик.
И, достав сотовый телефон, попытался набрать Коренко, но связи не было. – Что за хрень? Нас глушат, что ли?
Бандиты переглянулись.
Гаврик встал, схватил автомат:
– Я к проходной, Семен, предупреди голосом Боровского и Коренко о проблемах. Витя, к окну!
Боевики разошлись.
Гаврик вышел на площадку перед проходной и тут же увидел трех спецназовцев, вплотную подошедших к сторожке. Хотел голосом подать сигнал опасности, но в это время подполковник Горшков выстрелил прямо в открытый рот бандита.
Тело отбросило к воротам. Следом за выстрелом командир группы метнул в окно наступательную гранату. Она разбила стекло
Он, как и Аданов, не успевший выйти из помещения, обернулся. Взрыв разметал их по комнате.
– Чиж, «Муха»! Кобра, огонь по окнам второго этажа!
Спецназовцы, проскочив задымленную проходную, оказались на площадке.
Боровской и Коренко от взрыва машинально пригнулись.
– Что это? – крикнул главарь боевой группы.
– Это штурм, в схрон!
Но вышедшие на площадку спецназовцы действовали молниеносно. Старший лейтенант Авдюшин от гостевого дома одной очередью влепил по три пули в черепа начальника охраны и Коренко.
Ромашин же и Хлопов с двух направлений подняли гранатометы, пустили выстрелы в центральный вход и большое окно первого этажа. Прогремели взрывы, из окон вылетели стекла, повалил дым вперемешку с чьим-то душераздирающим воплем.
Первая и вторая подгруппы рванулись к зданию.
Кулагин после подрыва гранаты на пропускном пункте обернулся к Елене:
– Мне пора, дорогая, не скучай, я скоро вернусь.
– Умоляю, будь осторожен!
Павел вышел в коридор третьего этажа. По сути, это был даже не коридор, а большой зал, все-таки помещение чердачное, с одной-единственной комнатой, выступавшей от двухступенчатой утепленной и отделанной деревом крыши.
Прогремели более мощные взрывы, практически слившиеся в один. От них все здание вздрогнуло, задребезжали оконные стекла, кое-где на пол упала штукатурка и куски дерева.
– Неплохо. Две «Мухи» в первый этаж. И как еще дом не обрушился. Впрочем, для обрушения этого особняка не хватило бы и пары танковых выстрелов, не говоря уже о каких-то «Мухах», – проговорил он, останавливаясь у лестницы, и вдруг увидел двух боевиков. Они вышли из-за колонны, испуганно озираясь по сторонам.
Где-то сбоку хлопнула дверь.
Кулагин не стал ждать. Вскинул автомат, один одиночный выстрел, второй. Оба боевика, представлявшие собой ростовые мишени на удалении каких-то пятнадцати метров, получив по пуле, рухнули у колонны.
По лестнице ударила автоматная очередь. Закричала Старикова:
– Руслан, а я?!
Прогремела еще очередь.
Кулагин, поняв, что Атабеков-младший пристрелил любовницу, метнул вниз гранату. И сразу за разрывом буквально скатился в холл по лестнице, у последних ступеней перекатившись к правой стороне.
Руслан Атабеков держался за окровавленную грудь, но не отпускал автомат.
– Меред, брат! – прохрипел он.
Павел дал очередь, и Атабекова отбросило к противоположной стене. Тело его задергалось в предсмертных судорогах. От разрыва наступательной гранаты весь второй этаж заволокло дымом, но Кулагин знал, где находится Стариков, а где Меред Атабеков. Последний совсем рядом, в пяти метрах, в кабинете депутата. Стариков – дальше, в отдельной комнате. Он это знал и следил за этой частью этажа, поэтому не заметил, как наверх бесшумно, как кошка, взлетела горничная Чудинова. Перед взрывом она выходила из своей комнаты и быстро сориентировалась, укрывшись за лестницей. Маргарита могла выстрелить в Кулагина, у нее был пистолет, но в голове родился другой план…