Возвращение
Шрифт:
— Ненавижу эту дыру. Только бы отсюда выбраться. Хоть когда-нибудь! Пойдём на наше место?
Я вздрогнул. Наше место! Сильно сказано! Это было её место, но ни как не моё. Я боялся и ненавидел минуты, когда мы через чердак единственной четырнадцатиэтажки вылезали на плоскую крышу. Я не сомневался, что когда-нибудь порыв ветра сбросит нас оттуда. На залитый лужами асфальт. Если бы не Алла, никогда бы туда не пошёл.
Она обожала гулять по краю крыши. В эти минуты душивший, давивший однообразием город ложился у её ног. Щёки её горели, ветер трепал волосы. Мне казалось, ещё секунда и с её пальцев сорвутся молнии, сжигая и
* * *
— Ты собираешься отсюда смыться? — она прогуливалась по самому краю крыши. При каждом шаге моё сердце подскакивало к горлу. Мокрый гудрон и высокие каблуки не самое лучшее сочетание для балансирования на краю пропасти.
— Куда? — выдавил я, застыв у чердачного лаза.
— Куда угодно! Где живут по-человечески!
— Мне ещё в армию…
— А после?
— Не знаю.
— И он стихи пишет! Мне бы твои способности! — Алла дошла до угла, развернулась с угрожающей стремительностью. Я поклялся на следующую такую прогулку выкрасть из родительской аптечки валидол. — Я тогда бы точно здесь не сидела. В литературный поступи. В Москве. Там общага. И в армию идти не надо.
— А ты?
— Что я?
— Ты… здесь…
— О, Господи! А если я здесь до пенсии проторчу? Мне, кстати, родители в прошлый приезд жениха присмотрели.
— Что?!
— Что слышал.
Я на мгновение забыл и о порывах ветра, и о дожде.
— Вот видишь, как плохо в отщепенцы записываться, — продолжала девушка. — Знаешь кто он? Братец твой чевероюродный. Игорёк.
— Он… он… Взрослый!
— А ты думал — свадьбы между детьми справляют? К тому же, предки считают, что муж должен быть старше. Лет на пять минимум.
— А ты?
— Нужен он мне сто лет. Лысый! Кроме машины своей ничего не замечает.
Я выдохнул. Если Алла заявила «нет» — никакие родители её не убедят. Но какова подлость! Аллу — за этого тюфяка!
— Ещё мне Алик предлагал уехать, — распускающиеся крылья были безжалостно сломаны. Алик — не виртуальный учитель химии. Он с двумя приятелями-дегенератами с недавних пор взялся ухаживать за моей дамой сердца. Ему я не конкурент! Он из приезжих. Но не в том дело. Семья Краповых, так, кажется, они прозывались, не только вписалась в ряды калиновских «родственников», они даже устроили небольшую революцию. Открыли кооперативный ларёк. Где-то, может, событие рядовое. В Калиновске — сенсация. Днём на прохожих взирали Саманта Фокс, Сабрина. «KISS» (с плакатов естественно), малышня, да и взрослые тоже, плющили носы о стекло, разглядывая цветные значки, галстуки-верёвочки, коробки с буржуйскими надписями и прочую требуху, а вечером… Вечером здесь можно было до самой полночи купить (неофициально, конечно) спиртное. Серьёзной конкуренции бабушкам-самогонщицам Краповы не составили, но стабильный доход получили. Откуда иначе у двадцатилетнего оболтуса Алика взялась «девятка»? Да и одевался он… Такой любой девушке голову вскружит!
— Его предки собираются вторую точку открывать, — в крышку моего гроба вбивался новый гвоздь. — Она уже Аликова будет. Он кооперативную квартиру в Москве хочет купить, иномарку подержанную… Тебя что, «кандратий» хватил?
— Всё
— Что когда?
— Когда вы уезжаете?
— Ну, кооператив-то ещё не куплен. И, вообще… Пошёл он, урод!
— Не понял…
— Ну, куда уж тебе в своих облаках наши проблемы понимать! Мокла бы я сейчас здесь кое с кем, если бы он мне нужен был?
— Ты хочешь сказать…
— Я тебе не Татьяна Ларина!
Кожу обожгло. Голова закружилась. Ветер, моросящий дождь, чернильное небо исчезли. Была только её стройная фигура, заслонившая внезапно появившиеся созвездия. Её спутанные ветром и влажные от дождя волосы. Чуть приоткрытые губы. Ждущие глаза. Я набрал полную грудь воздуха.
— Алла, я люблю тебя! — говорил кто-то другой, я не узнавал собственного голоса. — Только тебя! Если я уеду, я обязательно вернусь за тобой. Вернусь и увезу!
— Вернёшься?
— Обязательно вернусь! Через три года, через пять, через десять!
— Я буду ждать.
Я шагнул к ней. Я видел только её губы и глаза. Зовущие к себе глаза.
Вдруг её взгляд изменился. Страх? Паника? Что с ней? Она увидела что-то за моей спиной? Что-то явившееся из чердачного лаза?
— Тебя кто звал?! — голос её дрожал.
Я попытался обернуться. Что-то ударило меня в спину. Что-то более сильное, чем порыв ветра. Я не смог устоять и полетел прямо на Аллу. Чудом я ухватился за мачту антенны. Пальцы скользнули по мокрому металлу. Я падал на выступавший из гудрона край кирпича. Последнее что я помнил — чёрная тень и душераздирающий визг.
1
Осенний город похож на мертвеца. Особенно, когда в глаза настырно лезут праздничные витрины и неоновые вывески. Они — призрак. Призрак чего-то радостного и лёгкого. Призрак, который исчезает с очередной порцией промозглой измороси.
Я в сотый раз обходил площадь Курского вокзала. Дважды у меня проверили документы. Я отклонил полсотни приглашений войти в долю и согреться. Еле отвязался от различного возраста и пола попрошаек. Скоро на меня перестали обращать внимания и милиционеры, и выпивохи, и бомжи. Я превратился в часть осеннего ненастного вечера, такую же бесполезную, как мелкий дождь.
Ещё три часа назад я где-то жил, где-то работал. Меня любили. Обо мне заботились. Наверное, даже уважали, не обращая внимания на мои причуды. Я убежал. В который раз? Сбился со счёта. Моя жизнь череда побегов и передышек. От кого я бегу? Не знаю. За кем? Не имею понятия. Может за призраком? За каким-то неясным неоново-витринным образом? Образом, который и сам толком не представляю.
В который раз, там, где-то в другой жизни, которая теперь кажется сном, чьи-то порушенные надежды, оплёванная забота и скандальный исход.
Во внутреннем кармане лежат пять зелёных бумажек с портретом Бенджамена Франклина — сумма, откладывавшаяся на что-то там жутко современное и необходимое в домашнем хозяйстве, паспорт, записная книжка, сигареты… Стоп! Сигарет-то и нет! Я отступал слишком поспешно. Ещё бы, через три дня свадьба! Которая по счёту, и сорванная по моей вине? Сколько раз я уже, подобно призраку, исчезал из жизни привязавшейся ко мне женщины. Почему? Может, послать этот вопрос в интеллектуальное шоу? Их сейчас много. Пусть умные люди поломают голову.