Возвращение

Бабернов Сергей

С тех пор город изменился ещё сильнее. Мигающий неон, подержанные иномарки, и (верх прогресса) круглосуточный магазин с изысканным названием «МИНИMARKET». И это лишь поверхностный взгляд! А что же в сердце помолодевшего Калиновска?

Ожидания утонули в первой же луже. Главная достопримечательность моей малой Родины осталась неизменной. Вечно затопленные дворики спрятались за прилизанным фасадом, но сдаваться не собирались. Балансируя на покосившихся бордюрах, я проклинал себя за идею срезать дорогу.

Здесь, пересекая лабиринты пятиэтажек, провожаемый подозрительными взглядами светящихся и тёмных

окон, я понял главное. Город остался прежним. Таким же, как и десятилетия назад, когда на редких холмах начали появляться первые бараки. Болото, может быть, и возможно осушить. От трясины не избавиться никогда.

6

Промокший и злой я дошёл до улицы А. Толстого. Всегда ломал голову — в честь какого из двух Алексеев её назвали. Окраина города. Частный сектор. Если не считать двух улиц — Водопроводной и 8-ого Марта — район деревянных покосившихся домиков и редких, но быстро наступающих коттеджей — бальзам на сердце любителя русской классики. Улицы назывались исключительно в честь писателей. Таблички с именами Достоевского, Пушкина, Маяковского и Гоголя, порадовали глаз и, наверное, вызвали бы слезу умиления у ревнителя русской культуры, если бы он отважился побродить здесь, по колено в грязи, рискуя провалиться в одну из многочисленных канав оставленную городскими службами после ремонтных работ.

Коттедж за высоким каменным забором я разглядел издалека. Света единственного фонаря в начале улицы для этого хватало. Что меня удивило, так это номер на крепкой двери — 45. Может, ошибся улицей? Табличка говорила об обратном. Чёрт возьми, кузен был в полном порядке. Даже асфальт уложил. Глубоко вдохнув, я нажал кнопку звонка. Мне ответил утробный лай. У такого хозяйства и сторож, наверное, соответствующий.

Распахнулась калитка. На меня смотрел Игорь. Он совершенно не изменился со времён последней встречи. Скажу больше, он остался таким, каким был и семнадцать лет назад. Когда собирался жениться на Алле. На подобных ему время перестаёт действовать лет после двадцати, лишь напоминая о себе новыми залысинами и растущим животом.

— Привет, — я протянул руку.

— Приехал всё-таки? — родственные чувства не спешили рваться наружу. — Проходи, — он посторонился, пропуская меня во двор.

— Никто не укусит? — я надеялся, что виноватая улыбка разрядит обстановку.

— Собака в вольере, — дряблые щёки брезгливо дёрнулись. — Заходи скорее. Холодно.

Я упёрся в тупой нос «Газели». Справа, в просторной клетке заливалась лаем кавказская овчарка.

— Хорошо живёшь, — сделал я новую попытку к налаживанию контакта.

— Хорошо работаю, — отрезал Игорь. Он, наконец, кончил возиться с замком и двинулся к дому, огибая машину. Не дожидаясь персонального приглашения, я поспешил следом.

Жилище Игоря внутри не отличалось от подобных ему домов прочих россиян, коим повезло заработать, скопить или добыть ещё какими-то способами энную сумму денежных знаков, значительно превышающую прожиточный минимум прочих граждан. В прихожей всё должно было (по задумке Игоря) говорить о достатке и благополучии хозяина. Сделанная под мрамор обувница с заляпанными грязью кирзовыми сапогами и стоптанными кроссовками. Жутко, наверное, дорогая вешалка

в виде чьих-то (надеюсь не моего родственника) рогов украшена замасленными телогрейками и раритетной болоневой курткой. Встроенная в пластиковый потолок лампочка.

Игорь скинул пятнистую камуфляжную куртку. Бросив на меня критический взгляд, нырнул в недра обувницы.

— Вот надень, — к моим ногам упала пара вьетнамок.

Я облачился в это подобие тапочек и застыл в ожидании. Честно говоря, я чувствовал себя препогано. Кузен, с присущей ему прямотой, лишил меня всяких иллюзий. С первых секунд встречи мне чётко показали — ты гость незваный. Да плевал я на это! Ночь пережду, а завтра что-нибудь придумаем.

— Ну, что в дверях стоишь? — подал голос Игорь. — Давай в кухню. Из гостиной сразу налево. Я сигнализацию включу и подойду.

Гостиная оказалась просторным помещением. Всё по стандарту. Натёртый (по крайнеё мере так казалось в полумраке) паркет, какая-то фарфоровая ерундовина в одном углу, пластмассовая пальма в другом, между ними угрожающих размеров телевизор, диваны по стенам, лестница на второй этаж.

Чтобы не вызывать ещё большего раздражения интересом к быту калиновских обывателей, я поспешил на кухню.

Я увидел её, едва переступив порог. Она стояла у никелированной раковины, пытаясь рычагом турецкого крана разбавить горячую воду. Стройная фигура, рассыпавшиеся по плечам волосы, знакомый до боли жест, откидывающий упавшую на лицо прядь. Этого не могло быть!

— Алла?! — я прислонился к дверному косяку.

Девушка обернулась. В фиолетовых глазах мелькнуло удивление.

— Вы к отцу?

Морок! Наваждение! Психоз! На секунду я поверил в невозможное. Конечно, это не она. Волосы темноваты, плечи широковаты, ресницы жидковаты. И возраст! Ей не могло быть сейчас семнадцать лет.

— Здравствуйте, — улыбнулась девушка. — Вы, наверное, тот самый родственник? Отец вас ждал. Я вам тут картошки разжарила…

— Отец? Ты кто?

— Вы же меня сами позвали, — она, слегка наклонив голову, рассматривала меня словно заговорившее дерево. — Когда вошли… Бабушка говорила, что вы странный. Вы, правда, пишете?

— Бабушка?

— Да, бабушка Алла. Меня в её честь назвали. Она сейчас с нами живёт. Я у неё журналы видела, с вашими рассказами.

— Рассказами? — я никак не мог прийти в себя. Видение, возникшее пару минут назад всё ещё стояло перед глазами.

— Ты что здесь делаешь? — в дверях появился Игорь.

— А кто велел что-нибудь приготовить? — фыркнула девушка.

— Приготовила? Свободна! Нечего хвостом вертеть!

Вытянувшись в струну, девушка прошла мимо Игоря. Презрительный изгиб губ ясно показывал, что от выяснения отношений её удерживает только присутствие постороннего человека.

— А вы мне автограф дадите? — я был одарён любезной улыбкой.

— Обязательно.

— Спасибо. Спокойной ночи.

Вызывающе покачивая бёдрами, девушка покинула кухню.

— Нет, ты видел, — Игорь саданул кулаком по столу. — Сладу нет никакого! Вся в мамашу свою! Вертихвостка!

— Дочь? — я спрашивал, уже зная ответ. Да, десять лет назад рядом с братцем суетилось что-то маленькое и капризное.

— Наградил Бог.

— Извини, я без подарка. И перед супругой неудобно…