Возвращение
Шрифт:
— Ах ты, урод! — оставшаяся на ногах четвёрка попыталась отомстить за приятеля. Они ещё надеялись на численное превосходство.
Сид не постеснялся отступить. Приняв его манёвр за бегство, парни взбеленились. Ситуация развивалась по обычному сценарию — перепуганный прохожий и они — сильные, крутые, а главное превосходящие числом. Скулящий неподалёку приятель — досадная случайность. За неё этот помешавший развлечению козёл ответит особо. Так они думали, окружая Сида.
Так невольно подумал и я. Надо бы помочь ему. Хотя, какая от меня помощь! Длинноволосый, высокий мужчина встретил стервятников отломанным от примитивной (два вкопанных чурбачка и крашеная доска сверху) скамейки сидением. Гнутый гвоздь царапнул одного из парней по щеке.
Капитан Корнеев — боевой офицер, «афганец», последние месяцы перед пенсией он возился с нами, зачисленными в спецподразделения салагами — любил повторять:
— Есть два типа солдат — способные убить и обречённые стать жертвами. Моя задача: найти и обучить первых, отправить вторых подальше от боевых дежурств. Слава Богу, не война — отсидят два года на коммутаторах, на свинарниках, в канцеляриях…
Я поначалу попал в первую когорту. Службу заканчивал во второй…
Сид, наверное, стал бы любимым учеником Корнеева. Сид жаждал крови. Морлоки, испуганно отбрёхиваясь, держались подальше от «восьмёрок» и «зигзагов», что прочерчивали в воздухе кривые гвозди, торчавшие из доски. Парень с разорванной щекой придав рылу гримасу страдающего от зубной боли человека с трудом, но укрылся за спинами дружков. Существо со сломанной ногой всё ещё корчилось на асфальте. Рядом оказался Сид.
— Крутые, значится?! — его аккуратно подстриженные усики исказила нехорошая улыбка. — Отвечать, мразь!
— Мужик, ты это… , — пролаял кто-то из морлоков. — Замнём базар?
— Замнём, — пообещал Сид тоном обнажающего меч Ареса.
— Мы… это… сам понимаешь… водка, падла, по мозгам шибанула. Мы… это… без базара.
— Шибанула?
— Шибанула, мужик. С кем не бывает?
— Шибанула… , — повторил Сид с видом философа и вдруг с диким рёвом обрушил на позвоночник поверженного врага своё оружие. Доска переломилась пополам, парень взвыл. И я, и морлоки застыли от ужаса. Сид ухватил запястье извивающегося на земле парня. Его сапог, упёрся между лопаток, вмял лицо жертвы в землю. Молниеносное движение, хруст рвущихся сухожилий, невообразимый вопль.
— Это, чтобы больше не шибануло, — Сид подошёл ко мне.
Вечернюю тишину разрывала смесь жутких звуков. Дуэт для прищемившего хвост кота и увидевшего нож мясника поросёнка. Аккомпанементом выступали пробудившиеся сирены припаркованных поблизости автомобилей. Морлоки с покалеченным товарищем скрылись в темноте.
— Мы ещё встретимся, козёл! — донеслось издалека. — Мы твою хазу знаем! Ты — труп!
— Самое главное — они не шутят, — Сид поскрёб щетину, вернее небольшую бородку. — Тебе этого не простят.
— Мне? — я задохнулся от возмущения. — Нет, спасибо, конечно! Но разве я покалечил парня?!
— Я. Но позвал меня ты. Я ни сделал ничего такого, чего бы ты сам не хотел.
— Ты… ты… садист!
— А ты?
— Я не калечу людей!
— А ты разве считаешь их за людей?
— Я… Я не знаю… Но… нельзя так!
— Странно, — ладонь в замшевой перчатке с обрезанными пальцами выстукивала замысловатый ритм по затянутому в коричневую кожу бедру. — Пятнадцать минут назад — ты вопил о помощи… Почти как там… На вокзале. Я пришёл. Теперь я же и виноват?
— Спасибо! — мной овладело бешенство (где оно было недавно, когда этот парень дрался. За меня дрался!) — Я твой должник! На всю жизнь должник! Но кто ты?! Почему помогаешь мне?!
— А как иначе? — пожал плечами
Сид развернулся и шагнул в темноту.
— Постой! — закричал я. — Ну, постой же! Хотя бы…
Ветер шевельнул его рассыпавшиеся по широким плечам длинные волосы, застёжки на массивных молниях кожаной куртки звякнули. По-моему, я даже услышал, как каблук ковбойского сапога раздавил что-то на асфальте. Сид не обернулся.
26
Как я оказался дома? Спросите что-нибудь полегче! Может быть, использовал любимый фантастами принцип нуль-транспортации. Или как там называется это дерьмо? Скорее всего, добрёл до квартиры в состоянии зомби. О таком раскладе более чем красноречиво повествовали заляпанные грязью обувь и брюки. Почему я не одеваюсь как Сид! Практичнее… Гигиеничнее… Протёр тряпочкой — и всё. Завтра же попрошу Аллу показать мне соответствующие торговые точки. А пока…
Пока… Пока… Разве у меня нет убежища. Алкоголь — грот спокойствия на острове житейских бурь. Эдем не был садом! Эдем — бесплатная, беспохмельная пивнушка! Вот откуда изгнал Творец Адама и Еву! За что? За то, что неправильно похмелялись! Мешали «Столовое» и «Жигулёвское», «Амаретто» и «Столичную». Именно после подобного могли родиться братоубийца Каин или извращенец Хам. Так вернём утерянный Эдем! Back in Paradise Lost!
Я рвался в Эдем настолько усердно, что почти ничего не запомнил из канувшего в бытиё вечера. Смутные воспоминания бурной жизнедеятельности и подключённый телефон — вот что ожидало меня с утра. Заглушая (подобно советским спецслужбам вражеские голоса) гудение в голове, я подвёл итог вчерашнего дня. Анализ почерка не оправдал ожиданий. Чёрт с ним! Дочь Игоря обиделась. На обиженных воду возят! Сид вытащил меня из очередной заварушки. Взялся за гуж — не говори, что не дюж! В общем, всё прекрасно! Кто-то, оказавшийся в зоне моего влияния (сильно сказано!), занимается моими же проблемами, в то время как я могу… А что я могу? По сути дела, ничего! Тетрадка не проверена! Вчера не написано ни строчки! Так что же я могу?!
Вопрос поражал глубиной и актуальностью. Поражал настолько, что пришлось опустошить три бутылки пива. Иллюзия физического равновесия возвратилась с донышка опустошённых вчера ёмкостей. До душевного было ещё далеко.
Муки похмеляющегося писателя оборвал телефонный звонок. Дёрнули же меня астральные хулиганы вдохнуть жизнь в этот обелиск человеческой назойливости!
— Да? — пластмасса приятно охлаждала ухо.
— Значит, вы подсоединились? — голос Аллы я узнал даже искажённым заключением в медные жилы телефонных кабелей. — Я так и думала. К отцу идти не передумали?
— Я своих решений не меняю, — Господи, почему это неправда!
— Значит, как договорились?
— Естественно.
— До встречи, — щелчок, гудки.
Едва трубка коснулась положенного ей места, телефон взорвался новой трелью.
— Ну, что ещё?! — наверняка, девчонка хочет спросить какую-нибудь глупость!
— Ты вернулся, — этот голос я не забывал никогда. — Спасибо. Жди.
Я сел рядом с аппаратом, прижимая к груди телефонную трубку. Ну, что дальше?! Что ещё придумать? В какую сторону зажмуриться? Я давно играю со смертью на бумаге. Почему бы Ей ни начать партию в реальности. Главные хода Она сделала. Моя очередь. Смогу ли я? Нет! Со Смертью не играют! Сомневаетесь? Спросите Элиса Купера! Или Гоголя Николая Васильевича! Или Лавкрафта! Эдгара По! Клайва Баркера! Вы считаете, они всё придумали? Откуда же эта вызывающая жалость худоба? Замкнутость? Ночная жизнь? Они столкнулись и описали нечто… Нечто запретное! Нечто, ради чего Один лишился глаза. Теперь это нечто, за неимением лучшего, коснулось меня! Видит Бог, христианский, иудейский, мусульманский или какой-то ещё, я этого не хотел!