Возвращение
Шрифт:
- Ранение, только не тяжёлое, не в живот и не в голову, что равносильно смерти, это очень хорошо! – размышлял он по дороге в госпиталь Туапсе.
– Идёшь в тыл, там тебя моют, переодевают, кладут на чистые простыни, кормят и поят… Хорошенькие сестрички заботятся о тебе. Ты спишь, отдыхаешь, забываешь об ужасах и смерти…
Только он решил, что вырвался из ненасытных объятий войны, как почувствовал удар в спину. Его хорошо припечатал осколок немецкой мины. Он прошил спину под лопаткой, пролетел над позвоночником и застрял под другой лопаткой,
- Полсантиметра от смерти, - сказала женщина военврач Коновалова, когда он буквально дополз до госпиталя.
– Лечиться долго, месяца два, а может, и три.
- Лучше три…
Выходное и входное отверстия раны она разрезала, и образовалась порядочная дыра - величиною с маленькое блюдце. А рядом другая, чуть поменьше. На самом деле молодой организм справился быстрее - месяца за два, и всё зажило «как на собаке», по выражению друзей-раненых.
- Это всё благодаря Юленьке! – любовно глядя на белокурую докторшу, сказал сосед по палате. – У неё рука лёгкая.
- И сама симпатичная…
Петя и сам засматривался на молодую красивую женщину. Она в его присутствии тоже заметно волновалась, а однажды во время перевязки с волнением спросила:
- Шелехов, а твоего отца как зовут?
- Григорий Пантелеевич? – удивился вопросу Петька.
- А родом откуда?
- Из Сталино – столицы Донбасса! – с неприкрытой гордостью ответил раненый.
- Вот как!
- А Вам собственно зачем? – сообразил спросить Петя.
Коновалова смущённо отвела взгляд в сторону и тихо произнесла:
- Я, кажется, знала твоего отца.
- Где?.. Когда? – с волнением закричал парень.
- В Пятигорске, осенью сорок первого года.
- Не может быть!
- Почему?
- Его забрали в тридцать седьмом в лагеря, а с сорокового года не было ни одного письма…
- Он мне рассказывал, - посмотрев собеседнику прямо в глаза, сказала Юля: - Всё свою жизнь!
- Вам? – Петя начал кое-что понимать. – Вот как…
Они помолчали, обдумывая новую информацию. Коновалова теребила моток выстиранных бинтов и никак не решалась сказать что хотела.
- А дома кто остался? – наконец спросила она.
- Мать и сестра.
- Писем ты конечно не получал…
- Там же немцы.
- Скоро, наверное, освободят ваш город.
- Скорей бы!
Военврач решительно встала и направилась к выходу из палаты. Уже в дверях она резко обернулась и попросила:
- Если так получится, что ты свяжешься с отцом, напишите ему о нашей встрече. Главное – где и когда.
- Хорошо! – через некоторую паузу ответил Петя.
- А ты на отца сильно похож! – сказала Юля и быстро вышла.
… Выздоровевший Шелехов слонялся по санчасти без дела, помогал врачам во время наплыва раненых, заполнял карточки и перевязывал раны полегче. Медицинский персонал был рад, так как дел всем хватало, работали неделями без сна. Петю определили в так называемую KB - команду выздоравливающих.
-
Это было очень своеобразное подразделение. От тридцати до семидесяти здоровенных лоботрясов с затягивающимися ранами. У некоторых рука на перевязи, другие с костылём под мышкой, третьи с марлевой наклейкой на груди, спине или заднице.
- Здесь же - страдающие въедливым фурункулёзом. – Удивился Петя разнообразию болезней.
Попадались даже обгорелые - голова чёрная, в струпьях, с белыми глазами и зубами. В основном этот контингент составляли любители разжигать печи артиллерийским порохом.
- По крупинке он горит медленно, - разъяснил такой любитель, - но стоит неосторожно зажечь побольше - и вспышка, от которой не убежишь.
- Пулю тоже не перегонишь…
Главным образом, среди раненых была молодёжь - разведчики, связисты, радисты, - те, кто живёт на передовой, в самом пекле. Ребята бывалые, видевшие виды. Они хорошо знали, что такое смерть и с презрением относились к «тыловым крысам» - в частности к персоналу госпиталя.
- Сладить с ними очень трудно. – Жаловался начальник госпиталя.
Так, некий гвардии сержант, брякнув парой медалей на груди, послал к известной матери очень хорошего человека - командира медсанроты капитана Михаила Айзиковича Гофмана. А затем, повернувшись к раненым, он добавил:
- Ложил я на него с прибором!
- Вот это ты правильно сказал…
В другой раз неосторожно послали в качестве ординарца к очаровательной докторше Нине Плотниковой, юного и бравого разведчика, кавалера ордена Славы двух степеней Константина Перкова. Когда Нина Николаевна, мило улыбнувшись, попросила его почистить её сапоги, он ответил неокрепшим басом:
- А хуху не хохо?!!
- Как ты смеешь так со мной разговаривать?
Костя тут же добавил, чтобы докторша катилась к своему комдиву, который наградил красавицу медалью «За бытовые услуги». Так шутники называли солдатскую медаль «За боевые заслуги» если её награждались работницы тыловых подразделений.
- Пусть он не только дырки чистит, - добавил гордый герой.
- Хам!
Действительно, у Плотниковой, говоря штатским языком, был роман с комдивом. А говоря по-армейски, она была ППЖ комдива, то есть «полевой женой»… Контакты нового ординарца и Нины Николаевны на этом, разумеется, прервались, и он, не долечившись, последовал на передовую, к себе в разведку.
- Что же делать? – ломал голову начальник госпиталя.
- Таки я нашёл выход, - сказал мудрый доктор Гофман.
Из среды раненых выделили старшину команды выздоравливающих, через него и шли все приказы. Своего слушали, и дело пошло. Однажды прежний старшина поправился и ушёл воевать, а начальство нашло на освободившееся место новую кандидатуру – сержанта Шелехова, так как лечиться ему предстояло долго.
- Человек он вроде бы порядочный. – Сообщил Гофман на совещании по этому вопросу.