Возвращение
Шрифт:
Кормили 4 раза в день. За стол садились вчетвером: лётчик, штурман, стрелок-радист, техник. Меню: первое и второе блюда; на третье – какао в обед, шоколад; масло, сыр на третье блюдо – в ужин.
- Даже полдник на аэродром вывозят. – Не верил он своему счастью.
В казарме авиационного полка стояли двухъярусные кровати.
- Казармы плохие – для лагерников построенные. – Делились старослужащие и кривили лица.
- Зато кровати хорошие…
В метель в них было холодно, хотя топили беспрерывно. Аэродром Талаг, в 60 верстах от Архангельска был
- Клюквы поел за службу вволю. – Радовался рядовой Сафонов, но однажды попал в переделку.
Командир его батальона охраны оказался очень злющий. Особенно он любил проверять часовых на постах и если находил спящих, сразу отправлял солдатиков в лагеря, строить плотины. В сталинские времена за сон на посту, как врагу народа давали много. Очень его боялись все, но физиология брала своё, и солдаты нет-нет, да и засыпали на посту.
- Благо, стоять надо с винтовкой, - делились секретами караульные, - опёршись спиной о стенку, а подбородком о винтовку…
- Можно хорошо покемарить стоя.
У винтовки Мосина есть одна особенность, затвор открывается если медленно, то бесшумно, и в заднем положении при нажатии на курок вываливается совсем. Подкрался как-то ночью комбат к посту, где рядовой Сафонов спал стоя. Он тихонько вынул затвор у его винтовки, и пошёл проверять другие посты.
- Вот влип!
– Через минуту Митя проснулся, и понял, что - каюк.
Он быстро сообразил что делать, побежал на соседний пост, и попросил у товарища затвор. Вернулся на пост, зарядил винтовку и ждёт комбата. По Уставу караульной службы, часовой должен окрикнуть любого идущего по территории поста.
- Стой, кто идёт! – строго как учили, спросил Митя.
Комбат только ухмыльнулся и шагал дальше.
- Стой стрелять буду! – предупредил бдительный часовой.
Комбат идёт, поигрывая затвором. Воспользовавшись шансом, Митя сделал предупредительный выстрел в воздух, и тут же влепив пулю остолбеневшему комбату прямо между глаз.
- Слишком усердно нести службу, - подумал Митя в эту секунду, - бывает опасно для здоровья.
Он забрал свой затвор и вернул соседу его. Потом вызвал караул на происшествие. За задержание нарушителя ему вынесли благодарность, и посты более никто втихаря не проверял...
- Нарвёшься ещё на пулю!– правомерно думали офицеры.
Через полгода Дмитрий впервые в жизни напился пьяным. Он стоял днём на посту и увидел идущего человек. Рядовой Сафонов окрикнул его.
- Свои! – весело ответил тот.
По голосу откликнувшегося часовой понял – идёт знакомый лётчик.
- Знаешь, у нас у техника день рождения. Будешь?
- Давай.
Лётчик прошёл в самолёт, вынес 20-ти литровую канистру спирта, замёрзший батон и колбасу. На поясном ремне болталась фляга.
- Держи!
– Он открутил пробку с фляжки и налил часовому спирту.
Первый колпачок часовой запил из лужи. Остальные четыре, грамм по 20 каждый, закусывал ледяшками.
- Пойду на КП - возьму чайник для ребят. – Пьяный Митя зашёл в какой-то склад.
-
В тёплой экипировке: унтах и меховой куртке Сафонов залез в чехлы для самолёта и мертвецки заснул. Хватились – нет часового. До выяснения обстоятельств поставили нового – татарина Хабибулина. Тот сильно напугался, когда Митя проспался и вылез из чехлов. Но татарин поступил по-товарищески: отправил его досыпать в казарму.
- Влетит тебе! – сочувственно сказал он в след пошатывающемуся сослуживцу.
- Служба скоро закончится…
Однако в человеческой жизни не всё подчинено логике. Рядового Сафонова не наказали, а даже рекомендовали для поступления в лётное военное училище, расположенное в пригороде Москвы.
- Стану лётчиком, - решил Митя и наметил перспективу, - спирта будет завались…
После успешной сдачи вступительных экзаменов в училище, он долго шагал счастливый и радостный по ярким улицам столицы Советского Союза. Когда опомнился, принялся искать ночлег. Стёр ноги в кровь, пока на окраине города не нашёл копну сена. Утром Дмитрия разбудил какой-то дремучий дед:
- Вставай, внучок!
- Чего тебе дедушка?
- Я тебе, чуть вилами не заколол!
Учёба Сафонову давалась легко. Он накоротке сошёлся с товарищами и они часто после занятий выпивали в общежитии. Самым старшим из курсантов был Юрий Самоедов. Он успел послужить вольнонаёмным техником в боевых советских частях участвующих в боевых действиях на Ближнем Востоке.
- Досталось нам будь здоров! – хвастался Юрка перед «зелёными» курсантами.
- А я и не слышал, - признался Митя, - чтобы наши там воевали…
- Так тебе по радио об этом и сообщат! – Засмеялся Самоедов.
- Расскажи что-нибудь. – Попросил Сафонов.
Юрка с довольным видом развалился на стуле и начал повествование:
- Наша эскадрилья ВВС базировалась в центре пустыне. Единственное развлечение - боевые вылеты. Вода строго лимитирована, даже рук не мыли, а очищали специальной пастой из тюбика.
- Как это? – удивился прыщавый слушатель.
Самоедов не удостоил его даже взглядом:
- Короче глушь. Во время какого-то большого арабского праздника объявили, что "сегодня не воюем". Пилоты решили наконец-то расслабиться. Внезапно поступил приказ из штаба на срочный вылет на перехват, оказалось, что евреи придерживаются другого мнения относительно графика на сегодняшний день.
Курсанты дружно засмеялись, а Сафонов налил всем немного портвейна.
- Приказ, есть приказ и те, кто ещё держался на ногах, - хлебнул «чернил» Юрий.
– Помогли нам загрузить в кабину самого трезвого пилота, ибо он этого уже не мог. Где-то через минут пять мы вдруг поняли, что наделали и в момент протрезвели. Улетевший был Герой Советского Союза, лучший ас полка и прочая, прочая... Но через некоторое время самолёт показался снова над аэродромом и даже благополучно сел. Все бросились к машине. Фонарь открылся и на руки друзьям со счастливой улыбкой выпал наш Герой ... победно поднимая вверх два пальца!