Возвращение

Шатов Владимир

 - И что с того? – не поняла Саша.

 - Нужно уйти с площади от греха подальше...

 - Ничего плохого ведь не случится?

 - Посмотрим.

 В это время полковник наклонился с балкона, с усилием опираясь на перила. Лицо его сильно побагровело. Он что-то крикнул вниз цепи солдат. Шелехова с ужасом поняла, что с последним предупреждением к толпе обратился командующий новочеркасским гарнизоном Олешко и через секунду прозвучал роковой приказ: «Огонь!»

 Хором заработали автоматы. Фасад здания тут же заволокло

белым пороховым дымом. Очереди били пока что вверх. Толпа шарахнулась в стороны, но тут же замерла. Кто-то истошно закричал:

 - Бежим!

 Александра взглянула на часы. Мозг автоматически отметил время – 12 часов 31минута. Сбоку раздались испуганные голоса:

 - Не бойтесь!.. Они стреляют холостыми!

 - Они не посмеют!

 В этот миг с правого фланга цепи ударил характерный звук боевых выстрелов; злобная с оттяжкой очередь. Толпа ахнула, люди бросились врассыпную.

 - На площади было человек шестьсот, ну уж не больше тысячи. – На бегу подсчитывала Шелехова. – Но могут смять…

 За спиной толпы оказалась метровая изгородь сквера у памятника Ленину. В условиях бегства это оказалось серьёзной преградой. Люди падали, бежавшие следом топтали упавших.

 - Стрельба продолжается. – Отметила Саша и оглянулась по сторонам.

 Вокруг, пригибаясь, бежали люди, многие были окровавлены. На цветочной грядке неподвижно лежала женщина в праздничном платье, оторванная рука валялась невдалеке.

 - Ей уже не поможешь… - крикнул на бегу предупреждавший её мужчина.

 - Да, да! – повторила Шелехова и посмотрела на бесстыдно задравшееся платье.

 Она припустила вдогонку за своим ангелом-хранителем. Ажурная ограда сквера под напором толпы рухнула, люди разбегались, топтали упавших, раненых и убитых.

 - Спасите!
– истошный вопль повис над площадью.

 Страха у Александры почему-то не было: только недоумение и возмущение происшедшим. Оглянулась на площадь: на жгуче-белом асфальте лежали тёмные тела – картинка из учебника истории «Кровавое воскресенье».

 - Чёрно-вишневые лужи крови на раскалённом асфальте пучатся, - изумилась она, невольно притормозив, - как будто кипят...

 Недалеко стояла бочка с квасом. Из пробитых пулями отверстий хлестал пенистый напиток. Пули летели вдогонку убегавшим, рассыпаясь по раскалённой площади и разрывая человеческую плоть.

 - Видимо, - на мгновение остановился мужчина, - план расстрела был продуман заранее и в деталях...

 - Почему?

 - Вон уже подогнали грузовые и санитарные машины.

 Пожилой мужчина пробегал мимо них. Пуля попала ему в голову и мозги моментально разляпались по цветочной вазе.

 - Мать в магазине носит грудного убитого ребенка. – Фиксировало заторможенное сознание: - Убита парикмахерша на рабочем месте…

 Невдалеке лежала девчушка в луже крови. Ошалелый майор встал в эту лужу. Ему крикнул раненый в последнюю минуту спутник Шелеховой:

 -

Смотри, сволочь, где ты стоишь!

 Майор здесь же пустил пулю себе в голову.

 - Позор! – подумала Саша и остановилась в проулке.

 Когда огонь прошёл смертоносным шквалом, на площади остались лежать мужчины, женщины и подростки, Раненые громко стонали, девушка с развороченным пулей коленом застыла на асфальте и глядела на рану широко открытыми глазами. На залитой кровью площади, как проклятие, белели детские панамки, втоптанные в грязно-красное месиво.

 - Глянь Кузьминична, - сказала дородная женщина своей соседке, - что это такое?

 - Детей постреляли!

 Они вышли из тенистого двора, где прожили всю жизнь, и с изумлением смотрела на творимые безобразия.

 - Вон две девочки убитые, - всплеснула руками Кузьминична, - и там кто-то лежит на земле.

 - Пойдём от греха подальше! – товарка потянула её в спасительную глубину двора.

 Шелехова помогла подняться раненому мужчине и поспешила с ним в боковую улицу, чтобы выйти из сектора обстрела. Предложила отвести его в госпиталь. Раненый испуганно возразил:

 - Там меня засудят!

 - Разве так можно? – спросила ошарашенная Саша.

 - Достреляют гады!.. – прохрипел бывший военный.
– Веди домой, у меня жёнка медик!

 - Вам надо в больницу…

 - Домой!

 Она отвела его домой. Затем вернулась в общежитие. В вестибюле толпились недоумевающие, напуганные слухами о расстреле жители. Перед ними разглагольствовал человек в штатском. Он говорил о «тысячных толпах хулиганов».

 - Разбиты все витрины на Московской. Разве можно бить стекла? – возмущался он, прощупывая взглядом слушателей.

 - А людей убивать можно?! – сорвалась Александра, зло посмотрев на него.

 Все люди оглянулись на Шелехову и мгновенно расстояние между ними увеличилось. Возникла немая сцена. Она поняла, что выглядела страшновато: платье в крови – того раненого, которому помогла, на лбу глубокая царапина неизвестного происхождения, отчего вся щека в крови.

 - Нужно переодеться! – решила Саша и поспешила в свою комнату.

 Медсестра Ирина Купцова, с которой они делили комнату, оказалась дома. Проверка, проведённая дежурными по общежитию через десять минут, прошла благополучно:

 - Все должны оставаться на своих местах.

 - Ага…

 Немедленно после неё они поспешили в город:

 - Нам нельзя отсиживаться. – Сказала подруге Саша, торопливо переходя улицу.
– Необходимо всё видеть лично: вот история без прикрас и фальсификации.

 - Ну ты загнула…

 Весть о расстреле немедленно облетела всех и вызвала, видимо, неожиданную для властей реакцию: остановилось большинство заводов, улицы переполнились народом.

 - Ого, сколько их!

 - В такие дни узнаёшь больше, - прошептала Шелехова, - чем за иные десятилетия.