Возвращение
Шрифт:
24 августа 1962 года
Двадцатого августа текущего года в Новочеркасске закончился открытый судебный процесс судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, на котором рассмотрено дело по обвинению в бандитских действиях 1-3 июня 1962 года Кузнецова, Черепанова, Зайцева, Сотникова, Мокроусова, Каркач, Шуваева, Левченко, Черных, Гончарова, Служенко, Дементьева,
Суд, учитывая особую общественную опасность подсудимых, как основных организаторов и активных участников бандитских действий, приговорил Черепанова, Мокроусова, Кузнецова, Сотникова, Зайцева, Каркач и Шуваева к высшей мере наказания – расстрелу. Остальные подсудимые приговорены к длительным срокам заключения в исправительно-трудовых лагерях строгого режима.
Арестованную Шелехову держали в карцере Новочеркасской тюрьмы трое суток без допросов и объяснения причин задержания. Днём надзиратели пристегивали кровать к стене, а камеру наполняли по колено водой, приходилось стоять, прислонившись к мокрой стене.
- А ты как сюда попала? – спросила Александра молодую сокамерницу.
- Меня вызвали якобы на медкомиссию. – Неторопливо рассказывала ей крупнотелая женщина.
Чтобы как-то убить время и не сойти с ума от неизвестности они без устали разговаривали.
- Я взяла с собой годовалого сына, даже в мыслях не было, что меня арестуют, - вспомнила Елена Безродная и мелкие морщинки собрались вокруг голубых глаз, - у медсанчасти незнакомые люди вырвали из рук ребенка, а меня запихнули в машину.
- А мальчик?
- Сын остался на улице, наверное, он попал в детдом. У нас с мужем родственников нет, Коля сам детдомовский.
- А он где?
- Его застрелили на площади…
- Ужас!
Молодые женщины синхронно расплакались, словно хотели обильными слезами смыть свои невзгоды и беды.
- Он работал в стальцехе, - громко всхлипывая, сказала Безродная, - был активистом волнений по поводу повышения цен…
- Расстрел - финальный акт трагедии, главная причина которой - неумение разговаривать с людьми. – Убеждённо сказала Александра.
– Повышение цен вторично.
- Может, разберутся и отпустят? – наивно спросила Лена и заглянула сокамернице в глаза.
- Обязательно отпустят!
… 14 августа в Новочеркасске под большой охраной милиции и войск МВД начался открытый судебный процесс над участниками волнений.
Они были выявлены, благодаря агентам, которые специально, хладнокровно делали фотографии возмутившейся толпы. Тех, кто на этих снимках шёл в первых рядах и вёл себя наиболее активно, забирали. Людей арестовывали по сложившемуся обычаю ночью, чтобы было меньше свидетелей, никому ничего не объясняя.
Суд был коротким, после него КГБ и Прокуратура СССР гордо заявили: «Если ранее часть людей не понимала происшедших событий, то теперь жители города Новочеркасска разобрались в их существе,
Рабочие Вячеслав Черных и Вячеслав Коротеев нарисовали знаменитый плакат, передававший суть протеста: «Мяса, масла… Повышение зарплаты!»
За это народные "художники" получили по 12 лет лагерей. Долговязов снял со стены портрет Хрущёва – итог 8 лет... Александру и Безродную неоднократно возили на закрытые заседания суда.
- Город тоже приговорён… - однажды по дороге сказала Александра.
– К молчанию.
- Не вернусь я к сыночку! – заплакала поникшая Елена. – Не увижу больше кровиночку…
- Глупости не говори!
Власти строго-настрого запретили людям рассказывать о случившемся, со свидетелей брали расписки о неразглашении. Подогнали в срочном порядке к окраинам Новочеркасска "глушилки", чтобы ни в коем случае никакая информация, в том числе переданная каким-нибудь радиолюбителем, не просочилась за пределы города.
… На суде два свидетеля в военной форме утверждали, что женщина, похожая на Шелехову, пыталась нарушить связь, установленную для выступления Анастаса Микояна.
- Чушь! – нервно выкрикнула Саша.
- Вы оскорбляете Советский суд! – возмутился пожилой судья.
- А вы весь советский народ…
Следователи на допросах говорили, что будет условный срок, но Шелеховой и Безродной дали по 5 лет лагерей. Александра все-таки не сдержалась, спросила судью:
- Кто вам дал право применять оружие против мирного населения?
- Зато мне дали право впаять вам на полную… - съязвил злопамятный судья.
Когда Шелехову возили на судебные заседания, она познакомилась с другими осуждёнными по этому делу. Один даже оказался бывшим милиционером.
- На второй-третий день разлагающиеся в лесополосе трупы, которые в спешке едва прикопали стали разрывать собаки. – Рассказывал он о том, что случилось после расстрела.
– Надо было что-то предпринимать. Ответственное поручение дали областной милиции. Всё под расписку: «Я, милиционер Каменского ГОМ, даю настоящую расписку в том, что обязуюсь выполнить правительственное задание и выполнение его хранить как государственную тайну. Если я нарушу эту подписку, то буду привлечён к расстрелу».
Люди, ехавшие в машине для перевозки заключённых, зашумели, всех коснулась эта трагедия.
- А дальше?
- Вывозили и закапывали трупы, завернутые в брезент, ночами, тайком на заброшенных кладбищах Ростовской области.
- Всех вместе?
- В каждой яме по четыре человека. – Закончил исповедь участник последнего акта трагедии: - Такое вот правительственное задание.
- А ты как здесь оказался?
- Сдуру рассказал куму, а он передал, кому следует…
- Верно, говорят, - сказал рыжий серьёзный мужчина, - не болтай лишнего!