Возвращение
Шрифт:
— Господь с тобой, Витолд, — поспешно закрестилась Ретинда. — Раз фон Россен много лет назад не предъявил нам требование о возврате задолженности… Я молю господа, что тогда всё сложилось для нас лучшим образом.
— Лучшим образом? Если бы оно было передано лично нам в руки, вот тогда…
— Уж не знаю, что пошло не так и на каком этапе, только нас заверили, что оно было благополучно похищено. Но по дороге в Аугуст…
— Да-да, я помню эту историю, — задумчиво сказал палатин. — И всё же… если бы Соглашение было у нас…
— Знай Вэлэри о нём, давно
Вошла служанка с кувшином вина и кубками. Следом Табея внесла корзину и, водрузив на стул, сказала:
— Доставили от пфальцграфини фон Россен. Велели передать благодарность и… — Подняв глаза к потолку, прошептала: — Как это Волфганг сказал… А-а-а!.. — вскрикнула обрадовано. — С массой наилучших пожеланий!
Бабушка и внук переглянулись. Лени, сняв салфетку, повела носом, принюхиваясь. Вкусно пахло мясом, рыбой, сдобой. По небрежному взмаху руки хозяйки неслышно покинула покой.
— Я вот всё думаю, — пфальцграфиня смаковала густой янтарный напиток, поглядывая на содержимое корзины, — почему Манфред ничего не рассказал дочери?
— А что рассказывать? — хмыкнул его сиятельство, наполняя кубок вином. — Как купил мужа для неё в обмен на списание долга? А потом не смог уберечь Соглашение, равное сумме огромного состояния? Думаешь, дочь станет уважать такого отца, который лишил её средств к существованию, ввергнув семью в нищету?
— И всё же… — вздохнула Ретинда, отирая потное лицо. — Если бы не фон Россен, кто знает, где бы мы сейчас были?
Она замолчала, вспоминая, когда видела его последний раз.
Жена и дочь пфальцграфа пропали, и он, занявшись их розыском, истратил все свои сбережения. Чтобы продолжить поиск, пришёл к ним, потребовав разорвать Соглашение по причине безвестного отсутствия невесты более трёх лет. Они согласились, испросив дать им время на продажу поместья. Вот тогда и встал вопрос о возможных вариантах неуплаты. Ретинда закрыла лицо рукой, вновь переживая тот разговор с мужем, когда решалась участь человека, благодаря помощи которого они сумели крепко встать на ноги. Винила во всём зятя, оказавшегося мелочным и неблагодарным… Что она могла сделать? Дочь безумно любила этого негодяя.
Долг возвращён не был, и Манфреду ничего не оставалось, как срочно продать дом. Он не знал, что купец выступил посредником между ним и фон Шоленбургом, давно положившим глаз на красивую дорогую усадьбу.
Пфальцграфиня очнулась от воспоминаний.
— Судя по тому, какую бурную деятельность она развернула с этой таверной, с ней нужно держать ухо востро, — говорил внук.
— А мне она нравится. — Высморкалась женщина. — Мила и неглупа, из древнего сильного рода. Тебе ровня. Посмотри, как у неё всё гладко получается. Витолд, ты должен взять её в жёны и снять грех с нашей семьи. Так требует Соглашение. К тому же она нам родня.
— Она лжива и изворотлива. Мне нужна не такая женщина. И потом ты знаешь, когда жена владеет почти всем, что у тебя есть, это, как правило, заканчивается плохо. Я не люблю соперничества.
— Она
— Как же ты пойдёшь на празднество в честь коронации принца?
— Уж и не знаю, пойду ли… Впрочем, что там может быть такого интересного? Всё, как всегда. Смертная скука. Герцогиня Мидем и эта несносная чопорная жена судьи… — Махнула рукой, направляясь к ложу.
— Найди себе компаньонку, с которой не будет скучно. Не хочешь поехать отдохнуть на Констанцкое озеро?
— Я подумаю, дорогой мой. Ты такой заботливый. Всё же присмотрись к Вэлэри… — договорила в закрывшуюся дверь: — Сними грех с семьи. Тогда я смогу умереть спокойно.
Герард проспал до вечера. Наверное, если бы она не заглянула в его комнату, проспал бы и дольше. Стоило Наташе открыть дверь — а она очень старалась проскользнуть в покой бесшумно — как он, держа на изготовке кинжал, уже сидел на ложе и напряжённо всматривался в дверной проём, где в сгустившихся сумерках просматривались очертания женской фигуры.
— Ты когда-нибудь по ошибке прирежешь меня, — приблизившись, с улыбкой в голосе заметила пфальцграфиня. — Неужели здесь ты не чувствуешь себя в безопасности?
— Привычка. — Герард отложил оружие, усаживая любимую на колени, прижимая к себе.
Горячее дыхание опалило шею. Обжигающие губы прижались к пульсирующей жилке.
— Расслабься, — шептала она, откинув голову, отдаваясь нежной возбуждающей ласке. — Ты не обедал. Сейчас привезу поесть.
— Привезу? — Лёгкий смешок.
Быстрое неуловимое движение и Наташа оказалась на ложе в кольце его рук, отгородивших её от мира, дав чувство защиты и уверенности.
— На рассвете я уеду на два дня. — Покрывал поцелуями лицо, шею.
— Не скажешь, куда? — задыхалась от вожделения.
— Решить неотложный вопрос. — Сминал подол платья, выказывая нетерпение.
— Не пущу.
— Прикуёшь цепями?
— Да… — Отдавалась ласке его губ, рук.
…На озарённый потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
–—— Б. Пастернак.
Наташа, придвинув лист и обмакнув перо в чернильницу, чертила план земельного участка таверны с прилегающими к ней соседними участками. В распахнутое окно проникал солнечный свет. Как же она любила солнце! Заканчивался май. Пожалуй, один из самых трудных и насыщенных на события месяцев этого года.
Эрих ходил мрачнее тучи. Оно и понятно. Что тут скажешь? Во всём нужно знать меру. Так говорит герр Корбл. Но душевные терзания мужчины вызывали искреннюю жалость. Девушка вздохнула. С кончика гусиного пера сорвалась жирная чёрная капля, и, шлёпнувшись как раз на границе участка между таверной и усадьбой Герарда, растеклась бесформенной кляксой.