Возвращение

Штиль Жанна

— Ему не лучше. — Услышала за спиной голос Руди.

— Помогите ему подняться в комнату. — Когда Рыжий и Казимир, подхватив русича с обеих сторон, направились к чёрному ходу, Наташа кивнула Лее: — Идёмте. — Говорила на ходу, поднимаясь по крутым ступенькам, оглядываясь на идущих позади:

— Вы находитесь в городе Аугусте, в таверне нотара господина Эриха Фрейта под названием «Пять звёзд». Будете здесь жить и работать. Вы, Казимир, будете готовить для постояльцев трапезу. Вы, Лея, будете ему помогать. — Задержала взгляд на высоком рабе, физически не

уступающем кузнецу и беспомощном сейчас, думая о том, если эти двое схлестнутся, то предугадать, кто окажется победителем, будет трудно. — Получите одежду и приведёте себя в порядок. Вода в колодце во дворе. Грейте сами. Вёдра найдёте на кухне. Очаг растоплен. Распоряжусь, чтобы вас покормили. До обеда отдыхайте. Потом с каждым из вас поговорю отдельно.

Ремонт в доме был закончен. Наёмные слуги, нуждающиеся в жилье, наводили порядок в каморах на чердаке, обставленных нехитрой крепкой мебелью.

Под тяжёлым телом русича кровать жалобно скрипнула. Он, прищурившись, присматривался к женщине, склонившейся к его лицу.

— Что у вас болит? — Наташа, сев на край ложа, ощупывала его горячую голову. Он был так бледен, что это не могла скрыть даже темень в комнате. Видела, что он понимает её, но ни одного звука не слетело с его обветренных потрескавшихся губ. — Он, что, немой? — Обернулась к неподвижно стоящему у двери Руди. — Хотя, нет. Продавец открывал его рот… Привези Фиону. Пусть посмотрит его.

— Сейчас?

— Да, Руди, да. — Заметив его колебание, повысила голос: — Я смогу постоять за себя. — Коснулась изогнутой рукояти нового серебряного кинжала на поясе. Отметила, что это уже третий. Панцербрехер, который дал ей Дитрих и кинжал «от Руди» так и не вернулись к хозяйке. — Да он в таком состоянии мухи не обидит. Ступай.

Когда за Рыжим закрылась дверь, пфальцграфиня вздохнула:

— Вижу, что вы меня слышите. Вы не понимаете меня? Вы из Руси?

— Не узнала…

От звука его голоса девушка вздрогнула, расширив глаза. Пока смысл сказанного доходил до отказывающегося верить сознания, русич коснулся её ладони, сжав пальцы.

— Яробор… — выдохнула она, удерживая его на кровати, порывающегося встать. — Лежи.

— Узнала всё же…

Было в его низком глухом голосе что-то до боли знакомое, тревожное и трогательное, от чего сердце сдавило тисками. На глазах выступили слёзы:

— Не может быть… — Вязкий ком подступил к горлу. Вырвав руку, коснулась заросшего щетиной лица. Очертив скулу, откинула прядь волос. Открыв ухо, неверяще дёргала за ранее отсутствующую мочку, дивясь: — Как такое возможно?

Мужчина перехватил её руку:

— Шаманка лечила.

— Что? — Она сдёрнула с его плеча край порванной рубахи, склоняясь к шее, ощупывая и рассматривая чистую ровную кожу, где ранее находился длинный уродливый шрам.

Он молча прижал её ладонь к груди. Улыбнулся. Озорно. Открыто.

— Я думала, что ты давно дома. — Недоумевала она. — Тебя снова пленили? Как ты попал в рабство?

— Глупо попался… Тонул… Выбрался на берег и пока приходил в себя… Их было много. — Отвёл

глаза в сторону, словно стыдясь случившегося. — Был бы здоров, живым бы не дался.

— Ты мне должен всё рассказать. — Что-то вертелось в мыслях и вызывало недоумение. — Шаманка?

— Этот нотар… Твой муж? — сузил глаза.

Убедилась — перед ней тот самый непокорный бунтарь Яробор. Затрясла головой:

— Нет. С тех пор столько всего произошло. Господи… Яробор… — смеялась сквозь слёзы. — Я купила тебя…

— Да… — улыбался краем губ. — Выходит, снова тебе должен?

— Мы не виделись… девять месяцев…

— Долго…

На шум приближающихся шагов в коридоре обернулась.

Дверь распахнулась.

— Вэлэри, вот ты где…

Эрих в заляпанных грязью сапогах с плетью в руке уставился на раба, удерживающего пфальцграфиню, утирающую слёзы.

— Что такое? Где охрана? — В два шага достиг ложа и, дёрнув женщину на себя, замахнулся на лежащего мужчину.

Плеть, со свистом описав в воздухе дугу, с оглушительным отрывистым хлопком опустилась на выставленную над головой раба ладонь. Он резко дёрнул за плетёный кожаный хвост, и рукоять, выскользнув из руки нотара, гулко ударилась о пол.

Эрих замахнулся кулаком, но Наташа повисла на его плече:

— Это не то, что ты подумал! Мы знакомы! Он когда-то спас мне жизнь! Успокойся!

Тяжело дыша, нотар подозрительно косился на пфальцграфиню. Презрительно глянув на настороженного, приподнявшегося на локте раба, процедил сквозь зубы:

— Вэлэри, идём. Графиня Хильдегард тоже здесь. — Подхватив её под руку, торопливо увлёк к двери. — У меня к вам разговор.

— Эрих, ему нужно дать вольную.

— Потом, потом, — на ходу обронил он.

Успела махнуть Яробору в закрывающуюся створку:

— Отдыхай. Я вернусь.

— Вэлэри, что за нежности с рабом? — Нотар с чёрной лестницы на втором этаже, крепко зажав локоть девушки, направил её в низкую дверь.

— Мне больно, — вырвала она руку, потирая. Неожиданная грубость Эриха насторожила. Всегда предупредительный и любезный, он не походил на себя. — Что ты себе позволяешь?

— Прости, — вздохнул он, меняясь, виновато-просительно заглядывая в её глаза, становясь прежним милым молодым человеком. — Я испугался за тебя, когда увидел, что он…

— Я всё тебе объяснила. Он свой человек… Что за срочность? — Обычно ни Эрих, ни Хельга так рано в таверне не появлялись.

Из короткого узкого коридора вышли к номерам люкс — с повышенным уровнем комфортности и круглосуточным обслуживанием — с поблёскивающими на них медными номерками и перевёрнутыми тыльной стороной табличками «Не беспокоить» на круглых ручках. По лестнице спустились в просторный холл.

Из него, мимо трапезного зала и номеров среднего уровня прошли в конец коридора и остановились перед незапертой дверью переговорной комнаты. Ею — предназначенной для ведения деловых переговоров — могли пользоваться при необходимости не только гости, но и клиенты нотара. Он распахнул перед пфальцграфиней дверь.