Возвращение
Шрифт:
Максим, вспомнив совет Дмитрия, взял, вытряхнул из котелка припасы пошел с ним к озеру. Набрал воды, вернулся и присел около ноги.
Взял салфетку намочил ей и положил на сустав.
– Компресс согреется – сменишь. И так пять раз, – он посмотрел на озеро.
– Хоть бы какой-то ветерок, хоть маленькая да рябь бы, – подумал он.
– Когда папа мне сказал – «Помолчи хоть немного», то после этого они с мамой три дня заглядывали мне в рот, проверяли –
– Я не твой папа и не завуч школы, – огрызнулся Максим.
– Давайте день греть ногу, чтоб потом её отморозить, – парировала она.
– Давайте помолчим, как тогда в школе, – он посмотрел на тюбик, который согревал руке, и опять стал смотреть на озеро.
– Пять, – сказала Ольга.
– Десять, – ответил Максим.
– Когда же здесь появляется солнце. Не может быть, чтоб... А что, интересно, удерживает здесь облако? – размышлял он.
– Десять, – прервала его размышления Ольга.
Он подошел и посмотрел на ногу.
– Давай, – он хлопнул себя по колену и стал выдавливать гель из тюбика.
– Ибупрофен, – ваш Дип – это просто обезболивающее, и никак не больше. Он никак не может способствовать регенерации ткани. Тем более связок и сухожилий.
Ольга смотрела на озеро.
– Не сможет. Он сможет снять болезненные ощущения при интенсивном массаже, который будет способствовать притоку и повышенной скорости обмена в капиллярах и сосудах, – ответил Максим, начиная массаж.
Он укутал ногу свитером и осторожно поставил её на ботинок.
– Полчаса. Полчаса смотришь туда, куда смотрит твой Чарух, потом надеваешь ботинки и осторожно идешь, ищешь кострище и готовишь... уже ужин. Потом сидишь около костра, – если хочется есть – ешь и ждешь меня.
... В перерывах думаешь о том, что такое хорошо и что такое плохо. Меня нет. Я там, – Максим махнул рукой в сторону тропы, по которой они пришли.
Дойдя до того места с которого они увидели озеро, Максим оглянулся, было хорошо видно палатку, Ольгу сидевшую около воды. Он перекинул ружье на шею, поправил нож и фляжку, посмотрел на свои кроссовки.
– Не промокают ботинки, говоришь. И почему бы это? – вспомнил он Ольгу.
...– Тропа с озера должна быть где-то тут. Отворотки с той, по которой шли мы – не было. Значит она где-то правее, – решил он и вернулся назад.
Он спустился почти к самой воде. Медленно, идя по берегу, стал осматривать заросли, стараясь в них найти её признаки.
Не пройдя и пятидесяти метров, он увидел её. Она шла откуда-то из зарослей
– Получалось, что тропа, по которой они пришли, шла по берегу, против часовой стрелки, огибала озеро и уходила куда-то.
Или наоборот, – эта тропа приходила сюда, огибала озеро по часовой стрелке, подходила к Чаруху, – вот ведь привязалось имя, – подходила к «лягушке» шла неизвестно куда и выходила выше «лежащей черепахи», которая сторожила,.... а ведь точно, «черепаха лежала» у тропы и сторожила...
...Там и Ольга сказала « Ну, вот». И засмеялась.
... «Ну, вот». «Ну, вот». Так Ольга говорила, когда кого-то ждала. «Ну, вот»....
Потом она говорила? Потом она говорила.... Потом она говорила – «а я вот...»
Да. Ольга так говорила, когда кто-то приходил. Она говорила – «Ну вот, а я вот...», – размышлял Максим пытаясь понять, – почему эти тропы не имеют перемычку.
– А перемычку они не имеют только потому, что все кто сюда приходит знают о том, что нужно обойти озеро. И обойти его можно в двух направлениях – «туда и обратно».
... К людям – против часовой. От них – по часовой. Против... по.... Против ... по.
Против... по, – Максим вспомнил своего отца и его танцы, там – на Урале.
Шаманские танцы, которые он помнил с детства. Ему показалось, что он даже услышал звук коипа. Размеренный четкий звук коипа. Он шел откуда-то из -за спины. Максим огляделся – там было только спокойное зеленое озеро.
– Бубен. Это бубен! – Максим глядел на него, – Это бубен. И если поверхность будет вибрировать, то будет звук. Это же какой будет звук? – Максим оглядел вертикальные скалы.
Он наклонился и поднял камень, желая проверить, что будет, если бросить его в воду.
В последний момент он передумал и вернул аккуратно камень на место.
– Не тобой положено, – вспомнил он слова отца
Он сел, закурил.
Вспомнил, как отец в десять лет увез его в интернат.
Все, кроме отца, пророчили ему судьбу отца и всех его дедов. Судьбу шамана.
– Не я ему учитель. Пусть учится. Пусть учится..., – вспоминал Максим, – Не я ему учитель.
Тогда все восприняли отъезд Максима в интернат, как вполне обычное событие. Их было много таких ребятишек, которые зиму проводили в школе–интернате, а каникулы дома, в семье, среди родных, в тайге. Олени, собаки, охота – обычная жизнь.
Вдруг Максим вспомнил, что не «много таких». К восьмому классу он был выше всех на голову. На физкультуре стоял всегда первым. И волосы... – он машинально взял себя за волосы.