Возвращение
Шрифт:
— Оно всем нам очень даже пригодилось бы, — мрачно заметил Тэйн, проходя мимо.
Лоринг махнул рукой:
— Да ладно тебе киснуть, старина! Послушай, Роран: я живу в Карвахолле много-много лет и вот что скажу тебе: это даже хорошо, что скандал со Слоаном произошёл сейчас, а не раньше, когда мы все жили в тепле и достатке.
Балдор согласно кивнул, а Роран спросил:
— Почему это?
— Разве не ясно? Если б все было, как прежде, вы с Катриной уже назавтра житья бы не знали от сплетён и слухов. И по крайней мере ещё девять месяцев. — Лоринг усмехнулся и погрозил ему пальцем. — А так о вас
Роран нахмурился:
— По мне, пусть лучше бы о нас болтали, только бы эти осквернители перестали деревне угрожать!
— Да по мне бы тоже так лучше. А все ж таки тебе стоит их поблагодарить — любой человек кого-нибудь благодарить должен, особенно когда женится! — Лоринг хихикнул и ткнул Рорана пальцем в грудь. — Да ты покраснел, парень!
Роран что-то проворчал и принялся собирать рассыпавшиеся по земле пожитки Катрины. Но каждый, проходя мимо него, считал своим долгом отпустить в его адрес то или иное замечание, отчего настроение у него отнюдь не улучшалось.
— Вот дерьмо! — пробурчал он себе под нос после каких-то особенно обидных слов.
Хотя отправку в Спайн и пришлось отложить из-за разыгравшейся перед жителями деревни неприятной сцены, на следующий день с утра длинная вереница людей и тяжело нагруженных осликов потянулась по едва заметной тропе, похожей на царапину на щеке горы Нарнмор, вверх, к водопадам Игвальды. Подъем был крутой, так что идти приходилось медленно — из-за детей и того немалого груза, который тащил на себе каждый взрослый.
Роран большую часть пути тащился следом за Калитой, женой Тэйна, и её детьми. Впрочем, это давало ему возможность немного пощадить раненую лодыжку и как следует обдумать недавние события. Его тревожила эта вражда со Слоаном. Зато теперь, утешал он себя, Катрина уж точно не останется в Карвахолле. Он был почти уверен, что деревню им не удержать, как это ни горько.
Когда примерно в трех четвертях пути до водопадов устроили привал, Роран, прислонившись к дереву, внимательно разглядывал сверху долину Паланкар, пытаясь определить новое местонахождение лагеря раззаков. Насколько он знал, они перенесли лагерь на левый берег Аноры, однако ему не удалось заметить даже тончайшей нитки дыма.
Рёв водопадов Роран услышал задолго до того, как они стали видны. Больше всего они походили на гигантскую снежную гриву, ниспадавшую со скалистой вершины Нарнмор и, разбиваясь на несколько прядей, устремлявшуюся вниз, в ущелье.
Мощные струи воды летели вниз, и из них, прямо в воздухе, рождалась река Анора и сбегала в узкую лощину, сплошь заросшую душистой малиной и ежевикой, а затем выныривала на просторный луг, с одного конца охраняемый целой горой крупных валунов. Отсюда Рорану было видно, что те, что шли первыми, уже добрались до места и начинают разбивать лагерь. Лес так и звенел от детских криков и плача.
Сняв поклажу, Роран вытащил топор и вместе с другими мужчинами принялся вырубать густой подлесок. Затем они срубили несколько деревьев и обнесли лагерь неким подобием ограды. Аромат сосновой смолы разливался в воздухе, щепки так и летели из-под топоров.
Наконец лагерь был разбит и окружён защитной стеной: семнадцать палаток из валяной
Роран пересчитал мальчишек и стариков — старики не выпускали из рук копья — и подумал: у одних слишком много опыта, у других его слишком мало. Деды знают, как нужно вести себя при встрече с медведями и другими хищниками, но хватит ли у внуков сил, чтобы применить на практике знания дедов? Заметил он и то, что глаза женщин сурово поблёскивают. Вместо того чтобы заниматься привычными делами — укачивать ребёнка, готовить еду или перевязывать кому-то царапину на коленке, — женщины тоже держат при себе щиты и копья. Роран улыбнулся и подумал: «Что ж, возможно, у нас ещё есть надежда!»
Он подсел к Нолфаврелю, что сидел в полном одиночестве и не сводил глаз с долины Паланкар. Мальчик серьёзно посмотрел на него и спросил:
— Вы скоро уходите? — Роран кивнул; его удивляла сдержанность и решительность этого ребёнка, недавно потерявшего отца. — Ты ведь постараешься убить этого раззака? Ты им отомстишь? Я бы и сам попробовал, да только мама говорит, что я должен наших малышей охранять.
— Это верно, — кивнул Роран. — Я постараюсь принести тебе головы раззаков, если смогу, конечно.
Подбородок мальчика чуть дрогнул.
— Постарайся, прошу тебя!
— Слушай, Нолфаврель… — Роран подыскивал подходящие слова. — Ты здесь единственный, не считая меня, кому уже доводилось убивать человека. Это вовсе не означает, что мы с тобой лучше или хуже кого-то другого, зато я знаю твёрдо, что ты не отступишь и будешь драться не на жизнь, а на смерть, если на вас нападут.
Завтра сюда придёт Катрина, и я прошу тебя: ты уж проследи, чтобы с ней тут ничего не случилось, ладно? Нолфаврель напыжился от гордости.
— Я буду охранять её всюду, куда бы она ни пошла! — Вид у него вдруг стал виноватым. — Вот только… мне ведь нужно за малышнёй присматривать!
— Ну, естественно! — воскликнул Роран. — Дети в первую очередь! А ты предложи Катрине поселиться вместе с вами? В одной палатке? Тогда твоя задача существенно упростится.
— Правильно, — степенно кивнул Нолфаврель, — так будет лучше всего. Ты можешь на меня положиться.
— Спасибо тебе! — Роран хлопнул его по плечу. Он мог бы, конечно, обратиться и к кому-то постарше и поопытней, но у всех дел и так хватало, чтобы ещё и о Катрине думать, а Нолфаврель справится и к тому же получит возможность доказать ему, что может защитить её не хуже взрослого мужчины.
К ним подошла Биргит, и Роран встал, а она спокойно сказала, обнимая сына за плечи:
— Идём, пора.
И Роран вместе с другими жителями деревни стал спускаться по тропе, а за спиной у них сгрудились обитатели маленького горного лагеря, тоскливо глядя им вслед из-за ограды.
ЛИЦО ВРАГА
Весь день — даже за работой — Рорана не покидало ощущение, что Карвахолл опустел, а сам он лишился большей части своей души, которую из него вынули и спрятали далеко в Спайне. Без детей деревня стала похожа на военный лагерь, и это почти на всех подействовало одинаково: все стали мрачными, суровыми, из крестьян превратившись в воинов.