Возвышение падших
Шрифт:
— Севен? Ты куда-то уезжаешь?
— Да, Султанша. В Амасью.
— Амасью? — изумленно переспросила русоволосая Хюмашах. — Дай Аллах, к добру…
Бросив последний взгляд на Османа, Севен увидела в его серых глаза понимание и теплоту.
— С вашего позволения, Султанша, я пойду. Карета уже ждет.
— Легкого вам пути, Султанша, — проговорил Осман, смотря ей в след.
Смущенно опустив голову, Севен проходит мимо, едва заметно дотронувшись до его руки.
Осман, подавив улыбку,
Покои управительницы.
Восседающая на тахте Шах внимательно изучает предложенные Зейнар и Фахрие, стоящими рядом, документы и учетные книги.
Фахрие передает госпоже новые документы, когда те она отложила в сторону.
Шах, пробежавшись по бумаге взглядом, возмущенно вспыхивает.
— Аллах сохрани, Фахрие, что это за цифры? Зачем понадобилось столько тратить?
— Повелитель приказал мне начать подготовки к свадьбам Эдже Султан и Севен Султан. Эти расходы — примерный список затрат на торжества.
Шах, изумившись, довольно переглянулась с Фериде-калфой, сидящей рядом с ней.
— Значит, свадьбы..? Прекрасно. Орхан принял верное решение, потому как в Топ Капы останется одна госпожа - я.
Зейнар и Фахрие молча и напряженно переглянулись.
Султанские покои.
Стоя на террасе, усталый Орхан задумчиво смотрит, как пришедшие Хюмашах и ее сын кланяются ему.
— Повелитель, — приветственно воскликнула Султанша, распрямившись.
— Хюмашах, добро пожаловать, — сдержанно улыбнулся черноволосый султан в ответ.
— Простите за беспокойство, но я хотела узнать… Мне пришло послание от Фахрие-калфы, в котором она сообщает о том, что отныне обязанности управительницы гарема исполняю не я, а Хюма Шах.
— Именно, Хюмашах. Я так решил. Да и всем нам известно, что ты этими обязанностями пренебрегала, сбросив их, как и заботу о моих братьях и сестрах, Фахрие-калфе.
Орхан и Хюмашах тяжело переглянулись, поняв, что отношения между ними сразу не ладятся, несмотря на то, что в былые времена они были дружны.
— Это мой младший сын — Султанзаде Осман, Повелитель, — сдержавшись от негодования, Хюмашах повернулась к сыну.
— Рад видеть тебя, Осман.
— Он уже в том возрасте, что готов получить должность, которую для него сочтете вы. Мы явились для того, чтобы сообщить об этой готовности и услышать назначение из ваших уст.
— Что же, Осман не мог явиться сам и сказать мне об этом? — усмехнулся Орхан. — Но я обещаю, что подыщу ему подходящую должность.
Осман смущенно покосился на мать, почувствовав себя неуютно.
— Я надеюсь, вы услышали нас, Повелитель, — сменив тему, пролепетала
Орхан проводил их задумчивым взглядом, а после повернулся к располагающемуся вдалеке Стамбулу.
Покои Эдже.
Волнительно сглотнув, рыжеволосый Сулейман, набравшись смелости, постучал в двери покоев Султанши и, войдя, к своему облегчению, не обнаружил ее.
К нему вышла озадаченная его визитом Гезде-хатун, служанка госпожи.
— Шехзаде.
Вытащив письмо из-за ворота кафтана, Сулейман, повертев его в руках, будто решаясь, передал служанке.
— Это для Эдже Султан. Учти, что она не должна узнать, что оно от меня, поняла? Скажи, что вернулась в покои, а оно уже лежало на столе.
Сулейман, взглянув на настороженную девушку, достал из-за ворота кафтана драгоценную брошь, принесенную для Эдже, но она показалось ему полезной в другом.
— Это для тебя, хатун. Как гарантия твоего молчания.
Гезде осторожно принимает брошь, случайно соприкоснувшись пальцами с рукой Шехзаде, и растерянно глядит ему, уходящему, в след, чувствуя, как волнительно затрепетало сердце.
Дворцовый сад.
Неспешно шагая по дорожке, Дэфне и Селин прогуливаются в летнем саду, цветущем и поющем.
— Севен Султан отбыла в Амасью, — вздохнула Дэфне, переживая по этому поводу. — Мне Миршэ-хатун рассказала, что слышала ее разговор в гареме с Хюмашах Султан.
— В Амасью? — переспросила Селин, взглянув на Султаншу. — Помнится, там похоронили Шехзаде Селима и его сына.
— Я ее понимаю, — сочувственно отзывается светловолосая женщина, хмурясь. — Бедная девочка… Такая чувствительная и ранимая.
— Чего не скажешь об Эдже Султан.
— Верно, — мягко кивнула Дэфне, чуть ухмыльнувшись словам Селин. — Они хоть и сестры, но вовсе не схожи. Все-таки рождены от разных женщин. Я слышала, будто мать Эдже, Сейхан Султан, была такой же вспыльчивой и властной. Все мы от родителей своих что-то берем, Селин. Как цветок не может выбирать, какому ему быть цвета, так и людям не суждено решать, какими им быть.
Они задумчиво помолчали некоторое время, продолжая неспешно шагать по тропинке, как вдруг Селин напряженно остановилась.
— Что такое? — не поняла Дэфне, обернувшись на темноволосую Султаншу.
— Ты только взгляни…
Проследив за ее взглядом, Дэфне растерянно заметила в беседке улыбающегося Орхана и Эдже, сидящую рядом с ним.
Султанши в непонимании переглянулись между собой.
Тем временем в беседке раздавались сладкие речи Эдже Султан, облаченной в яркое желтое платье.
— Я осознала, Повелитель, что вела себя не достойно Султанши и вашей сестры. Прошу простить меня за дерзость и вспыльчивость.