Возвышение падших

Saltwater Marina

– Как тебя зовут?

– Ирина, - несмело пролепетала рабыня, опустив голову.

Вздохнув в недовольстве, Султанша снова отодвинула ее в сторону, с укором взглянув на Фериде-калфу, которая, смутившись из-за своего неудачного выбора, поджала губы.

Третьей в ряду стояла высокая и столь худощавая девушка, что в голове Хюма Шах пронеслась мысль о том, что она не ела долгие дни.

Темные волосы спускались по спине и плечам густой волной, но им не хватала лоска.

Голова, к приятному удивлению

Шах, не была испуганно опущена вниз, но в этой уверенной осанке не чувствовалось высокомерия или непокорности, а лишь желание казаться сильнее и показать отсутствие раболепного страха.

Серо-голубые глаза были задумчивы и подернуты какой-то загадочной дымкой чего-то скрываемого, запрятанного в глубине души. В них читалась какая-то тоскливая мудрость и определенная стойкость.

Молчаливость, задумчивость и красота заинтересовали Шах, которая довольно ухмыльнулась к облегчению Фериде-калфы.

– Как твое имя?

– Артемисия.

– Артемисия?
– переспросила изумленно Султанша.
– Я читала о ваших древних греческих богах и, кажется, одну из них звали именно так.

– Ее звали Артемида, - ровным голосом поправила ее девушка, переведя на госпожу, наконец, отстраненный взор.
– Но вы правы. Меня назвали в ее честь.

– Ты столь задумчива и грустна в свои юные годы, Артемисия, - протянула Шах, рассматривая девушку.
– Что же стало причиной этих чувств, владеющих тобой?

– Судьба, которой я никому не пожелаю.

Хюма Шах переглянулась с настороженной Фериде-калфой, а после кивнула ей.

– Будь благодарна мне, Артемисия, ведь я дарую тебе новую судьбу, которую желают все. Вскоре ты пройдешь по золотому пути и увидишь падишаха.

– Нет, - оживилась девушка, смотря на госпожу, и на мгновение дымка отстраненности покинула ее серо-голубые глаза.
– Позвольте мне остаться в гареме, как простой рабыне. Выберите другую девушку!

– Что ты такое говоришь?
– изумилась Шах, вскинув темные брови.
– Любая об этом готова молить меня, ползая в ногах, а ты смеешь отказываться?

Артемисия молчала, пронизывающе смотря прямо в глаза госпоже и та улыбнулась ей, дивясь скрытой, тихой решимостью и определенной долей странности.

– Ты мне понравилась, Артемисия. Что-то в тебе есть… Поэтому ты пройдешь по золотому пути.

Молчаливо приняв слова госпожи, Артемисия тяжело сглотнула, понимающая, что по сравнению с тем, что она пережила в Греции, ночь с султаном не самое страшное.

Для той, что рабство и гарем стали спасением, а не горем, ни власть, ни богатства, что и вызывают в наложницах желание пройти по золотому пути и ради этого ползать на коленях, не имеют значения, как и ее дальнейшая судьба.

Комментарий к Глава 4. Зарождение

Дополнительные материалы, способные сделать чтение фанфика более интересным,

а представление образов и интересных ситуаций более лёгким - https://vk.com/protivostoyanieandvalidehurrem

========== Глава 5. Забытые чувства ==========

Утро.

Покои управительницы.

Темноволосая Султанша, расслабленно откинувшись на спинку тахты, вместе с дочерьми, сидящими по обе стороны от нее, наслаждалась горьковатым и горячим кофе после завтрака, изнемогая от летней июльской жары, проникающей в затемненные покои сквозь открытые настежь двери на террасу, залитую солнцем.

Отставив пустую чашку на низкий столик, Хюррем, сидящая на большой подушке, повернула темноволосую голову к матери, отчего-то задумчивой и слегка отстраненной.

— Валиде, я слышала, что та сеньора часто захаживает в гарем.

— Какая сеньора? — непонимающе пролепетала Айше, взглянув на старшую сестру.

Хюррем не обратила на нее внимания, будто не расслышав вопроса и в ожидании ответа смотрела на мать, которая неторопливо перевела взор темно-карих глаз к ней.

— Так часто, что мне начинает казаться, будто она уже переехала в Топ Капы.

— Не понимаю, почему Повелитель позволил ей входить в гарем… — задумчиво воскликнула Хюррем, качнув узкими плечами. — Ей здесь не место. Она — представительница Генуи, с которой мы уже долгие годы враждуем.

— О ком вы говорите? — нахмурилась Айше, уязвленная тем, что на нее не обращают внимания. — Валиде?

— Подожди, Айше, — с толикой раздражения в голосе ответила Шах. — Неужели ты не видишь, что мы с Хюррем разговариваем?

— А со мной вы говорить не желаете?

— Прекрати капризничать, — с укором проговорила Хюррем, обратив, наконец, темные глаза к сестре.

Айше, вспыхнув от недовольства и обиды розоватым румянцем, поднялась с подушки и с шумом отставила почти полную недопитым кофе чашку, которая неприятно звякнула.

— С вашего позволения, Валиде, я вернусь в свои покои.

— Ступай, — выдохнула та, поджав губы в недовольстве, вызванным поведением дочери.

Темноволосая Айше, облаченная в нежное кружевное платье любимого розового цвета, обиженно сверкнув пронзительными глазами в сторону матери, поклонившись, покинула покои под взглядами Султанш.

— Айше все еще остается ребенком, — покачала головой Хюррем.

— Порой ее наивность и инфантильность настораживают меня, — призналась Шах, держа в руках пустую чашку. — Она юна, мечтательна и ранима. Такой в ее возрасте и я была, Хюррем. Нужно быть мягче с ней… Тем более, ей сложно без моей покойной Назлыхан Султан. Мудрецы говорят, что близнецы должны расти вместе, а если они оторваны друг от друга, то им всю жизнь будет кого-то или чего-то не хватать, а отсюда и наивность, и мечтательность, и ранимость.