Возвышение падших
Шрифт:
– Эдже Султан случилась, - недовольно отозвалась Шах, сверкнув темно-карими глазами.
– Ты должен ее остановить, Орхан. Иначе она станет второй Сейхан для тебя и династии.
Насторожившись, Орхан поднялся из-за стола и, заложив руки за спину, подошел к величественной сестре.
– О чем ты говоришь?
– Тебе известно, что Рейна Дориа прибыла в Топ Капы и сейчас пребывает в гареме, не так ли? Неужели ты не подумал о том, какое влияние она окажет на Эдже?
– Сомневаюсь, что…
– И зря сомневаешься, - прервала его
– Эдже намеревается отомстить всей династии за смерть своей матери и, как она выразилась в разговоре со своей родственницей, “вернуть отобранную власть и уничтожить всех тех, кто стоит у нее на пути, пусть даже руки окунутся в кровь”.
Насупившись, Орхан, отвернулся и подошел к камину, рукой облокотившись о стену рядом с ним.
– Зачем ты рассказываешь мне это?
– Неужели тебя не беспокоит подобное поведение?
– возмутилась Шах, но султан жестом прервал ее, отчего Султанша скрыла довольную ухмылку, так как понимала, что зародила в сердце брата гнев и сомнения.
– Это все?
– Нет, Орхан. Я, как управительница гарема, хотела поинтересоваться у тебя насчет свадеб Эдже и Севен… Выбрал ли ты женихов для наших сестер?
– Замуж будет выдана только Севен, как только вернется из Амасьи, - отойдя от горящего камина, воскликнул Орхан, увидев растерянность в глазах сестры, неотрывно следящими за ним.
– А Эдже?
– Я пообещал, что пока позволю ей остаться в Топ Капы. Она еще не готова, Шах.
– Я только что рассказала о том, что она замышляет за твоей спиной, Орхан! Она тоже обещала тебе, что успокоится и будет вести себя благоразумно, но ты только посмотри, что она творит! Неужели ты после этого еще будешь потакать ей?
– Довольно!
– гневно процедил черноволосый султан.
– Возвращайся в свои покои и займись делами гарема, Хюма Шах. С Эдже я сам разберусь. Можешь идти.
– Последнее, о чем я хотела поговорить, так это о Хюмашах.
– А с ней-то что?
– Всем известно, как долго она скорбит по покойному Ахмеду-паше, - наигранно сочувственно прошептала Султанша.
– Гляжу на нее и сердце кровью обливается…
– Это так… Но что я могу сделать?
– Пусть, как и я, выйдет замуж снова. Помнится, это спасло меня от тоски по Мехмеду-паше, а после от траура и по второму мужу. Ей нужен кто-то, с кем она сможет снова почувствовать себя женщиной, причем, любимой.
– Она не пожелает выходить замуж, Шах, - устало выдохнул Орхан, покачав головой.
– Ты же знаешь…
– Нужно настоять, Орхан. Она же наша сестра и мы должны заботиться о ней! Она попросту не понимает, что пребывая в одиночестве, никогда не избавится от траура.
– Возможно, ты права… Я подумаю над этим. Ступай. Мне нужно работать.
Покинув султанскую опочивальню, Хюма Шах с довольной улыбкой на устах встретилась взглядом с ожидавшей ее у дверей Хюррем.
– Ну что, Валиде?
– Эдже получит по носу, что так высокомерно задрала, - с уверенностью заявила та, немного
Хюррем разделила довольство матери, ухмыльнувшись.
– А за кого ее выдают?
– Как оказалось, она выпросила у Повелителя еще некоторое время пожить в Топ Капы, но, думаю, после того, что я сказала ему об Эдже, он изменит свое решение. Севен выдадут замуж, как только она вернется из Амасьи. Тогда, наконец, в этом дворце останется только одна Султанша - я.
– Так и будет, Валиде! Наконец, дворец будет принадлежать нам.
– Нам?
– усмехнулась Шах, взглянув на дочь, которая мгновенно осеклась.
– Ну, то есть вам.
– Я улучила момент и для Хюмашах, - произнесла Султанша, но, поймав непонимающий взор дочери, поспешила объяснить.
– Ты ведь знаешь, что после смерти Мехмеда-паши, твоего отца, именно она подговорила покойного султана Мехмета выдать меня замуж за санджак-бея Эдирне, тем самым отрезав мне пути возвращения из ссылки в столицу? После смерти моего второго мужа Хюмашах опять же посоветовала отцу Мустафу-пашу, который занял освободившееся место санджак-бея Эдирне. Аллах, за годы, прожитые там, я возненавидела и тот дворец, и те земли. Так вот… Я посоветовала выдать Хюмашах замуж.
– Замуж?
– Она столь любила Ахмеда-пашу и после его смерти погрузилась в такой тяжелый траур, что другой мужчина рядом с ней будет доставлять ей ужасающие страдания, при условии, что ей придется делить с ним ложе. Она заставила меня страдать долгие пятнадцать лет в Эдирне, где я терпела этих седовласых и толстых стариков, за которых она меня сватала, пока я была, словно в заточении, в Эдирне и ничего не могла предпринять.
Женщины, переглянувшись, обменялись злорадными усмешками.
Спустя некоторое время…
Покои управительницы.
Фериде-калфа спешно вошла в покои и, поклонившись сидящей на тахте госпоже, пьющей кофе, жестом приказала войти следом за ней четырем девушкам в простых серых одеждах рабынь.
– Султанша, - расставив их в ряд, пролепетала Фериде-калфа.
– Этих девушек сегодня утром привезли на рынок из Греции. Я их купила по вашему приказанию. Надеюсь, смогла угодить.
Шах, отставив чашку с кофе на невысокий столик, поднялась с тахты и, высокомерно оглядывая девушек, стоящих перед ней, медленно приблизилась к ним.
Первой в ряду стояла девушка среднего роста со светло-русыми длинными волосами, голова которой была испуганно опущенной и поникшей.
Поджав губы, Султанша прикосновением к ее подбородку приподняла лицо девушки и, внимательно оглядев ее, отодвинула в сторону.
Лицо можно было с трудом назвать милым, а испуганные глаза неприятного грязно-зеленого цвета отталкивали.
– Эта не подойдет.
Фериде, кивнув головой, оттолкнула смутившуюся рабыню в сторону.
Подойдя ко второй девушке, Хюма Шах, вглядевшись в ее лицо, отметила про себя, что она довольно красива.