Возвышение. Земли Ордена
Шрифт:
— Кто ты и за что находишься здесь? — спросил я, глядя ей прямо в тёмные, пустые глаза.
— Я не знаю тебя, — голос её был тусклый, усталый. — Выросло новое поколение псов?
Женщина замолчала, безучастно смотря сквозь меня и даже не замечая Рейки, стоящей всего в двух шагах левей. Затем губы её дрогнули.
— Я Панана, вечная пленница этого места, — неожиданно голос женщины окреп, набрал силу, она выпрямилась, распрямляя спину. — Но даже если пройдёт ещё сто лет, не вздумай сделать шаг за порог моей тюрьмы, Силус оторвёт тебе яйца. Понял? — голос
Я кивнул и двинулся дальше.
— Кто ты? И за что сидишь здесь?
— А кто спрашивает?
— Есть разница?
— Ты прав, юноша, нет разницы, — зашёлся в безумном хихиканье заросший, всклокоченный мужчина. — Я алхимик, который возомнил себя талантом. Я алхимик, которому однажды поручили сделать пустяковое, но невозможное. Я алхимик, который не сумел и теперь я здесь.
Ещё десять шагов по ярко освещённому коридору.
— Кто ты и за что здесь сидишь?
— Спроси у своих хозяев, сопляк, — сверкнул синью глаз грязный мужчина. — Или зайди, я тебе шепну на ухо.
Я хмыкнул и шагнул прочь.
Седой вздохнул за спиной:
— Молодой глава, вы хотите забрать их всех?
— Ты против?
— Вы глава и вам принимать решение, но как вы это себе представляете?
— У меня два Властелина, которые могут отыскать Закалку на неделю пешего перехода, перемолоть поместье одной только духовной силой и…
— И пронзить ледяным мечом облака, — ехидно заметил Пересмешник. — Но верный хранитель традиций беспокоится совсем о другом, господин узников.
Я получил очередной ответ у одного из узников, совсем не подозревавших о том, что я назначен их господином, и на ходу заметил:
— Их здесь меньше полусотни. Поднимете.
— Не вопрос, — согласился Пересмешник. — Я один подниму. Всех пятьдесят человек подниму и на виду у всех потащу над городом. Не сильно высоко, чтобы все желающие могли разглядеть лица.
Я улыбнулся на ходу.
— Знаешь, Пересмешник, я кое-чему успел научиться у старейшин. Смотри, я глава семьи, вы с Седым мои верные подчинённые, так? — в ответ он лишь вздохнул, но разве это могло меня остановить? — Я даю вам задание, а уже вы сами должны придумать, как его выполнить. Или если я прикажу вам подметать, мне ещё и мётлы вам искать?
О чём я сейчас жалел, так это о том, что они оба под невидимостью, а один вообще во многих десятках шагов у входа: ни обернуться, ни взглянуть в лица, ни увидеть их эмоций после этого заявления. Уверен, будь здесь сейчас Бахар, он бы похвалил меня. Правда, после этого всё равно заставил бы
Очередная клетка.
— Кто ты и за что тут сидишь?
Ответом была тишина.
Я шагнул ближе и левей, чтобы больше света от Светоча падало на фигуру, висящую на стене. Этот пленник пострадал от рук Дизир больше остальных. Даже почти чёрные от грязи лохмотья не могли скрыть ужасного состояния его тела. Руки и ноги… их едва можно было назвать конечностями. Обрубки, лишённые плоти ниже колен и локтей, но всё ещё закованные в тяжёлые и широкие кандалы, что растягивали его тело.
Он был закреплён так, что даже ошейник на шее удерживал его в натянутом положении, лишая возможности опустить голову. Она безжизненно склонилась на одну сторону, длинные, спутанные волосы закрывали лицо, падая до самой груди.
Вонь из этой камеры была гораздо сильней, чем во всех предыдущих вместе взятых. Вонь немытого тела, боли, страданий, крови и гноя густой, ощутимой едва ли не на ощупь волной текла из-за стали решётки. От этого запаха мутило даже меня, что уж говорить про Рейку, которая со сдавленной руганью сделала шаг назад и вскинула руку, прикрывая рукавом халата нос.
— Кто ты? — повторил я, составив без внимания ругань Рейки.
Сделаю замечание ей позже. Но не услышал даже намёка на реакцию. Пленник не двигался. Не шевельнул головой, не открыл глаз, даже дыхание его казалось едва уловимым.
Я вздохнул и двинул дальше, Правда, чем глубже в катакомбы это дальше, тем меньше ответов я получаю. Только время теряю. Пожалуй, нужно просто брать всех без разбора и тащить с собой, и так ясно, что с платой за жизнь мужчина-управитель меня не обманул — эти люди могут пригодиться Ордену, они знают немало его тайн и грязи, взять одну любовницу второго брата Болайна, ту жен…
Я вдруг замер. Рейка, которая только что догнала меня, едва успела остановиться, глухо выдохнула сквозь рукав:
— Что? — шагнула в сторону, чтобы оглядеть галерею, тянущуюся вдаль.
Пустую галерею. Остановиться меня заставило не то, что открылось впереди, а то, что осталось позади. Знакомые черты.
В три длинных, торопливых шага я вернулся к камере, застыл перед решёткой, которая не могла остановить моё восприятие: сейчас я кружился возле самого пленника, внимательно вглядываясь под завесой волос в измождённое, грязное, покрытое шрамами лицо.
Прутья клетки заскрипели под моими руками.
Тола. Это — Тола.
— Нам нужно ударить в ответ! Немедленно! — голос Далана прозвучал резко, словно удар меча, и отголосками эха прокатился по большому залу ещё раз.
Болайн подался вперёд и склонил голову к плечу, внимательно изучая сына. В его взгляде была усталость и что-то ещё — тяжёлое, как камень и злое, как огонь. Слегка нахмурив брови, Болайн тихо спросил:
— И кого же мы будем бить?
Далан, не выдержав, выпрямился и чуть ли не выпалил: