Возвышение. Земли Ордена
Шрифт:
Ловер три года назад домчал сюда за один день, успевая по пути обнаруживать отряды Ордена. Мы летели уже третий. Он спешил изо всех сил, мы никуда не торопились: Властелины летели так, чтобы как можно бережней расходовать силы и успевать восстанавливать их во время обычной ночной медитации, не привлекая внимания Круговоротом.
Седой повернул голову и шикнул:
— Пшёл отсюда!
Правда, добавил к простым словам выплеск силы. Зверя, что-то вроде памятной мне по Первому поясу Обезьяны, который последние двести вдохов подкрадывался к нам, словно сдуло
Тола шевельнулся, пробормотал что-то неразборчивое. Я наклонился к нему, поправил шкуру, которой он был прикрыт. Во многом, конечно, Хорит прав: Толе нужно лучшее лечение, чтобы от всех его ран не осталось и следа.
На четвёртый день город Тысячи Этажей, наконец-то, приблизился достаточно, чтобы предстать во всей своей красе.
Зависнув в воздухе, мы долго глядели на пронзающий облака полированный прямоугольник, отражающий в себе небеса и окрестные горы. Он видел рождение Поднебесной Империи, великие битвы и Падение Мщения, он видел величие Империи Сынов Неба и не изменился за все эти сотни лет, продолжая возвышаться над окрестными горными пиками, словно неподвластный времени.
Наконец, Седой покачал головой, буквально повторив мои мысли:
— Потрясающее зрелище. Зримое воплощение мощи и величия Древних.
Я уточнил:
— В Империи подобных нет?
— Там нет вообще ничего столь хорошо сохранившегося. Внешние пояса Империи Сынов Неба очень сильно пострадали. Там не уцелело духов, а значит, не уцелело и городов. Они сопротивлялись до последнего.
Седой невольно напомнил мне, что как бы ни были могущественны Древние — они пали. У них были сотни таких городов, но сколько из них уцелело в битвах?
— Недавно у бывшего магистра вы вспоминали добродетели, — снова заговорил Седой. — Для духов первейшей добродетелью является верность, и они были верны до конца.
— Ты мог бы и промолчать, — недовольно заметил Пересмешник. — Оставить это восхваление верности для другого времени и места. Не тогда, когда наш господин собирается проверить эту самую верность на прочность.
— Они были верны старой Империи.
— Ты меня не успокоил. Мы что, старая Империя? Нет. Зато нам сейчас нужно будет залезть в пасть одного из верных ей духов. Не красивой сказке из прошлого, давно мёртвой, а вполне себе здравствующему духу.
— Ты боишься? — спросил Седой.
Пересмешник огрызнулся:
— Боятся все.
Я ожидал, что Седой не упустит шанс поддеть Пересмешника, но тот сменил тему разговора:
— Почему здесь нет поселения у подножия города?
Но если он думал, что сменил тему удачно, то ошибался.
— Верность, — пожал я плечами, повторив его слова. — Рам Вилор заключил договор с духами городов, и они следуют этому договору. Войти в города могут лишь таланты, только преодолев на своём пути испытания, и никто из людей
— Интересно вы тут живете.
Я вдруг вспомнил одну вещь и поправился:
— Хотя, есть вроде одна фракция, которая перенесла свой город прямо к городу Древних. Поющие мечи, кажется. Они даже продают медитации у окраин города, но как у них устроен сам проход в город, я не знаю. Это второй город Древних, в котором я бывал, и в оба дорога одинакова — вот так, через леса и Зверей.
Помолчал, вслушиваясь в уже хорошо различимый для моего Возвышения гул водопада, и приказал:
— Заложите петлю, я хочу подойди к городу с другой стороны.
— К дыре-водопада? — уточнил Пересмешник.
Седой недовольно заметил:
— Это окно-око, Врата Водного Тигра или даже Небесные Врата, просто окно, в конце концов, но не дыра. У Древних не было дыр в зданиях и тем более в городах.
— Окно и око звучит слишком безобидно для того, в чём мы участвуем. Врата Небес же слишком величественно для того, куда мы собираемся сунуть голову. Дыра, — упрямо повторил Пересмешник. — Дыра Смерти или Пасть Безумного Города, которая может поглотить господина и нас.
— Иными словами, ты трус, который до мокрых штанов боится противников сильнее тебя.
Я уже приготовился осаживать этих двоих и Седого, который не упускал случая поддеть Пересмешника, но тот совершенно безразлично ответил из пустоты:
— Возможно. Осталось проверить, я трусил потому, что боялся не получить мести или просто потому, что трус? Чувствуешь?
— Что? — напрягся Седой, которого я отлично видел, находясь под действием его амулета. — Чувствую что?
— Что-то, клубящееся вокруг нас. Чувствуешь? Или ты слишком толстокожий для подобного?
Седой медленно ворочал головой, словно ему была необходимость добавлять обычный человеческий взгляд к восприятию. Наконец, выдохнул:
— Не чувствую.
— Господин, а вы?
Я ответил коротко и быстро:
— Нет.
За это время мы сделали полукруг вокруг могучего пика города Тысячи Этажей и я, наконец, увидел его с другой стороны. Удивительно. Я ожидал, что будет как в Миражном — за полукруглым провалом в гигантский зал Павильона Здоровья не будет видно ничего или что-то совсем другое, не соответствующее действительности, но видел именно зал.
Камни границы водопада, реку, зелень по берегам, пирамиду Павильона Здоровья. Кажется, угадал даже камень, на котором медитировал и выпил зелье. Кажется, видел даже площадки медитации, разделённые полосками небесных трав разных стихий.
И, конечно же, видел водопад во всей его красе: могучий поток срывался с обрыва и проливался вниз, начиная своё падение к земле, к небольшому озеру у подножия города.
Я видел в своей жизни много водопадов, и первое, что с ними случалось во время падения, это спор с ветром — тугие струи воды рвало, распускало, утягивало прочь каплями, заполняя пространство вокруг водопада и у его подножия моросью и водяным туманом. Здесь не было ничего подобного.