Воззрения и понимания. Попытки понять аспекты русской культуры умом
Шрифт:
Цензура существенно ослабела уже в 1987 году и, насколько нам известно, в принципе ограничивалась лишь тем, что и должно было отныне подлежать цензуре: военные и государственные тайны, пропаганда шовинизма, порнография и т. п. Между тем оказалось, что она бессильна противостоять наплыву порнографии и национал-шовинизму.
Под предлогом необходимости полового воспитания (что действительно было нужно) в стихийно размножавшихся частных и полугосударственных издательствах стали публиковаться такие вещи, которые мало чем отличались от порнографических картинок; о недоступном для контроля видеорынке секс-фильмов мы не говорим. Так же слабо реагировала цензура - очевидно, с одобрения заинтересованных кругов - на проявления апартеида в межнациональных конфликтах и на антисемитизм. Интересно притом, что издатели попросту
Происшедшие в 1986-1987 годах перемены развязали руки как тем, кто зимовал в укрытии культурной деятельности или ушел в подполье еще во время оттепели пятидесятых годов, так и тем, кому не суждено было в послехрущевский период взять на себя бремя мужества. Теперь они могли активно включиться в происходящие процессы «снизу» и свободно действовать в открывшемся пространстве. Расшатывание заскорузлых административных структур и духовно-интеллектуальных шаблонов, наступившее в результате и гласности, положило начало окончательному отказу от образа жизни согласно обозначившейся в брежневскую эпоху сталинистской культурной модели. Национальная изоляция уступила заново открытой традиции западноевропейских культур в их многообразии, в прошлом и настоящем. Весьма распространенной в последнее время стало беспощадное предъявление счета любым теориям прогресса, носящим утопический характер. Представление о настоящем как о непрерывной бездушной систематизации жизненной среды и человеческого сознания пополнилось новым, становящимся все более полнокровным образом прошлого. Сравнительно быстро осуществилась переоценка всех ценностей, и тогда впервые взорам людей открылась бездонная пропасть - неизвестное будущее. Иных она заставила ужаснуться. Целостная модель мнимо-благостного мира, которую на свой манер, в зависимости от обстоятельств, лепили Сталин и Брежнев, спустя немного лет сменилась новой, откровенно обнаженной, полной внутренних противоречий моделью; ныне она тут и там порождает неуверенность, которая к тому же усиливается из-за растущего дефицита в экономике. Широкие круги населения, обремененные будничными заботами, приучаются видеть мир согласно иной, непривычной культурной модели, которая не в силах победить пустивший глубокие корни страх существования и потому кажется безнадежной и бесполезной. В определенном отношении она является для них даже антипродуктивной. Категории «сверху» и «снизу», «из центра» и «с периферии», воспринимаемые с точки зрения одновременности исторически неодновременного и гетерогенного, получают некоторый новый смысл и потому должны быть заново определены в их взаимозависимости.
Никто не готов к подобной ситуации. Между тем однородная и однозначная иерархия, которая в прошлом покоилась на принципе силы и власти, рушится на глазах и освобождает место для формирования заново возникающих кругов и центров со своей собственной, зависящей от обстоятельств иерархией. В то же время такая ситуация прсдоставляет широкое поле действия для разного рода шарлатанов, совращающих людей, мафии и бесчисленных миссионеров с их законоучениями, приспособленными к меняющейся обстановке.
Вышеописанная культурная модель - не что иное, как переход от старого, которое постепенно разрушается, к новому, которое, однако, еще не выработало форм и механизмов взаимодействия, применимых в условиях стабилизации. В целом это состояние, характеризующееся отсутствием единообразия, полное противоречий в своем развитии, направление которого еще не обозначилось достаточно ясно. Несомненно все же то - и это отчетливо подтверждается
Прежде всего идут поиски новых моделей общества, которые смогли бы установить новые отношения между личностью и коллективом и, в конечном счете, соотносились бы с «индивидуалистической» моделью («первая» модель двадцатых годов), которая исходила из особенных этических свойств личностного бытия. Эта модель, которая позволила бы преодолеть кризисное состояние, принята далеко не всеми; далеко не все именно так представляют себе будущее. Многие обращаются к самым различным историческим прототипам и пытаются следовать им и пропагандировать их.
Связи между людьми, которые возникают в ходе этого процесса, могут, по-видимому, стать исходным пунктом для формирования партий, групп или широких движений. Все это приведет к поляризации и к выработке новых структур, способных к консолидации благодаря функционированию новых центров управления, которые постепенно займут место распадающейся старой власти. Именно сейчас, в последнее время, заявляют о себе зачатки новых концептов стабилизации, которые могут прийти на смену переходной модели.
Подобный ход развития, на наш взгляд, оставляет далеко позади себя множественность культурной дифференциации, которая в скрытом виде имела место в семидесятые и восьмидесятые годы. Мы наблюдаем подверженное постоянным изменениям переплетение взаимосвязей, которое предопределяется усилением инициатив «снизу»; ясно притом, что формирующиеся «снизу» силы еще совершенно не зависят от организованных структур, способных приспособиться к обстоятельствам. Доныне задающий тон аппарат Министерства культуры по-прежнему состоит из «бывших» и занят самим собой. Комиссии по культуре при ЦК КПСС или при Президиуме Верховного Совета все еще трудятся совместно с министерством над разработкой общих концепций, которые смогли бы среагировать на новую ситуацию, а прежде всего - найти способ заметно стимулировать широкую активность деятелей культуры. Претворение этих целей в жизнь, однако, терпит неудачу из-за нехватки квалифицированных кадров, способных решить возникающие проблемы, опираясь на свое образование и опыт.
Выдающихся личностей, которые как раз заявляют о себе в политике, экономике или в средствах массовой информации, явно недостает в культурном аппарате; зачастую они не желают предоставлять себя в его распоряжение. Из всего этого следует заключить, что в обстановке вакуума руководящей системы в последние два года сильно идеологизированные движения резко активизировали свою деятельность, создав при некоторых газетах и журналах непримиримые по отношению друг к другу полюса мнений, противостояние которых будет впредь усиливаться. Возможно ли тем самым достичь самоопределения личности, речь о котором шла в дискуссиях начиная с XIX века?
Ответ на этот вопрос может быть скорее всего скептическим. Историческая вина, ложившаяся на плечи страны в различные периоды се развития и сделавшая страну до сих пор не выкупленной заложницей, в наши дни все еще кажется слишком большой. Сдвиги и перемены последних лет встречают на своем пути сопротивление тяжелого наследия прошлого.
Одновременность неодновременного.
Немецкий взгляд на культурные взаимоотношения России и Германии в ХХ веке [64]
64
Из: Родина. № 11. 2012. С. 106-107.
Принято считать, что вопреки или, скорее, «благодаря» двум мировым войнам отношения России с Германией были более интенсивными, чем с другими странами. И это близко к истине. Притом официальные - то есть финансируемые государством -культурные контакты играли в таком контексте не самую важную роль. Куда более значимыми оказывались многочисленные личные связи, в пространстве которых особое значение приобретали философские, художественные и публицистические тексты, выставки, фильмы, концерты и другие «площадки» обмена представлениями двух народов друг о друге.