Вперед в прошлое 8
Шрифт:
— Боря приходил, — сказал Рамиль, получая деньги. — Он закончил в спортзале. Так че, завтра тренировка? А то сил нет, застоялся я.
— Предварительно завтра в шесть, — объявил я. — Еще ж с дрэком надо договориться.
— Боря говорит, договорился, — сказал Рамиль.
— Все равно надо уточнить. Все, народ, до завтра.
— Какой «до завтра»? — Возмутился Памфилов. — Работы немерено! Кстати, деньги гони!
— Остынь, Ден. Везти не на чем, хранить негде. Вот тебе стартовый капитал. — Я отдал заработанные им деньги. — Можешь купить на
Таким довольным я не видел Денчика никогда. У него на руках было десять тысяч! Целое состояние! Уверен, он сделает, как я сказал, запасет товар, потом продаст его мне. Эх, чего мы такие мелкие?! Вот кого я без раздумий взял бы раскручивать новый товар или услуги.
— Ты это сказал! — ткнул в меня пальцем Ден и ускакал вместе со счастливым Кабановым.
Рам потряс мою руку и тоже удалился. Девчонки уходить не спешили, расположились на корточках возле ящиков, Димоны тоже остались. Молчание нарушила Гаечка:
— Пашка, как же здорово, что ты это все замутил! Ну, не только хурму, а вообще! Теперь хоть есть что пожрать дома. И шмотки нормальные. — Она с гордостью расправила футболку с «Ганз-н-Роузес». — И вообще круто, что ты у нас есть!
Алиса кивнула, потупилась. Подумала немного, вскочила и обняла меня.
— Спасибо за… За все.
Я вытаращил глаза. Обычно хорошее к себе отношение люди воспринимают как должное. Мало того, начинают требовать больше и больше, обижаются, не получая, чего хотят. А мои друзья — все понимают! Как же это здорово! Только, вот, Минаев красный от злости, что Саша не его похвалила.
В пятнадцать лет все друг в друга влюблены, возраст такой. Большинство стесняется первого чувства и поглядывает на объект вожделения украдкой. Сам таким был, и здорово, что эти воспоминания у меня есть, потому что теперь девушки перестали быть для меня тайной, запретным сладким плодом, который торопятся вкусить все юноши.
— Покажешь щенка? — жалобно сказала Алиса, отстраняясь.
— Там Наташка, она покажет, я домой попаду очень нескоро.
Гаечка разочарованно вздохнула, они с Алисой переглянулись. Неужели и они на меня запали? Только бы топиться не начали, потому что у меня нет времени на детские страсти, а для них все будет слишком всерьез, слишком на грани.
Водитель подъехал, когда уже начало смеркаться. К тому моменту местные принесли еще четыре ведра хурмы, а со мной осталась только самая стойкая Гаечка — Алиса убежала домой. Знала бы она, что любовь в ее матери проснулась по моему велению и хотению… Впрочем, нет, хорошо, что она этого не знает.
Мы определили ящики в багажник, на багажник, в салон, на переднее сиденье, и мне места не хватило. Так что придется Антону Анатольевичу разгружать машину вместе с Каюком. Ничего страшного, в ящике максимум килограммов семь — вполне подъемно и для юного, и для пожилого. Станет тяжело — вместе будут носить. Подумав немного, я сразу расплатился с
Пролетел мимо нашего дома, выхватил взглядом квадрат окна кухни.
Еще немного по хорошему асфальту и — поворот в дачный кооператив, где глаз выколи и безопаснее спешиться — есть риск не заметить колдобину и разбиться.
Пока катил мопед по узкой грунтовке между заборами, оплетенными ежевикой и хмелем, собрал стаю мелких собак, которые кидались на Карпа и норовили ухватить его за колесо. Тех, что покушались на меня, я отгонял хворостиной.
— Вот подрастет Лаки, даст вам дрозда, гопота вы деревенская, — ворчал я, отгоняя мелкую особо злобную собачонку. — Отвали, сгусток ненависти!
Зимой тут обитаемых было домов восемь, и над каждым горел ореол света, видный издали. Дом по соседству с моим был отлично освещен, фонари горели прямо на воротах, и свет падал на калитку. В окнах дачи тоже горел свет. Я толкнул калитку, она оказалась заперта на щеколду, но несложно было просунуть руку в щель между досок и открыть ее, что я и сделал.
Прошел к порогу, постучал в дверь.
— Лидия! Это Павел, мне нужен…
В окно выглянула Лидия, открыла дверь и улыбнулась, как родному.
— Павлик, привет! Что-то случилось?
Я обернулся и рассказал, что неплохо бы заколотить щель в заборе, чтобы чужие не ходили, а то наркоманы шастают, тащат все, что плохо лежит. Выскочили Ваня со Светкой, облепили меня. Подождав, пока они утихомирятся, я перешел к цели визита:
— Скоро холода, тут они всегда наступают внезапно. Собрал вещей бездомным, хочу отвезти им, но не знаю, где они живут. Может, Коля…
— Знаю! — крикнул он из комнаты, вылетел в прихожую. — Знаю. Но это хреновая мысль. Не советовал бы.
— Почему? — удивилась Лидия.
— Ну-у… Они всех ненавидят. — Бузя скривился, силясь объяснить и не находя нужных слов. — Весь мир против, только они вместе поняли?
— Так что, им теперь погибать? — покачала головой Лидия.
Малолетние преступники самые жестокие. А беспризорники — потенциальные преступники, брошенные, никому не нужные, терпящие подзатыльники, отбивающиеся от извращенцев. Они ждут от мира только зло и готовы платить тем же.
Шевельнулась малодушная мысль отказаться от этой идеи, но я отогнал ее. Необязательно же заходить в их логово.
— Вы не находили тут ветоши? — обратился я к Лидии. — Старые одеяла, простыни, пальто, плащи.
— Покрывало есть заплесневелое, — ответила она. — Рваный пододеяльник. Пальто, битое молью.
— Хорошо. Все пойдет. Эти вещи могут спасти чью-то жизнь.
Бузя почесал подбородок. Сморщил нос и сказал еще раз:
— Не надо ехать туда ночью. Это ж отморозки! Разденут и башку проломят.
— Значит, просто оставлю вещи и — назад. А ты подстрахуешь. Там же совсем мелкие есть. — Я погладил Свету по голове. — Такие вот. Замерзнут, жалко.