Вперёд в СССР!
Шрифт:
Пахло от неё корвалолом и валерьянкой. Видать, пока ждала, принимала.
— Да всё нормально, мам, — улыбнулся я. — Просто расспросили, что случилось. Бандитов арестовали. Как Оля?
— Спит. Ничего не помнит. Наверное, оно и к лучшему. Ты-то хоть расскажи, как и что! Я места себе не находила. Привезли Олечку, сказали — мол, с тобой разбираться будут, задержан ты. Ничего не объяснили толком. Тебя совсем отпустили или под подписку?
— Совсем, мам, совсем. Говорю ж: нормально всё. Ты извини, я устал очень. Глаза прямо закрываются. Давай потом, ладно? Мне
— Да-да, конечно! — спохватилась женщина. — Что ж я, дура, на лестнице тебя держу?! Пойдём, Владик… Ты кушать хочешь?
Я хотел ответить, что нет, но вдруг понял, что, и правда, проголодался.
— Можно.
— Вот и хорошо! — почему-то обрадовалась мать. — Мой руки и иди на кухню. Сейчас я всё разогрею. Поешь и спать пойдёшь.
Давно для меня никто не готовил. И я никак не мог привыкнуть к такому. Словно вернулся в детство — в некоторой степени, конечно. Странное ощущение… Очень, очень давно позабытое.
— Послезавтра пойду документы подавать в ВУЗ, — сказал я. — Решил учиться. Пора за ум браться. Погулял и хватит.
— Куда? — удивилась женщина. — То есть, я очень рада, но… не поздновато?
— Везде разные сроки, — ответил я уклончиво. — Если получится, расскажу. Не хочу сглазить.
— А, хорошо. Ну, давай, я пошла на кухню.
В ванной я помыл руки, затем — лицо. Сполоснул напоследок холодной водой. Чувствовалось, как по телу разливается что-то вроде истомы, иногда переходящей в тянущие боли. Словно после долгой тренировки. Я знал, что ощущение будет усиливаться. Это откат. У меня было слишком мало энергии, а использовал я Дар по полной программе. Со временем мне удастся прокачаться, и откат будет появляться реже, протекать менее интенсивно и проходить быстрее, но сегодня меня ждёт весёленькая ночка.
Чтобы немного облегчить боль, которая становилась всё сильнее во время позднего ужина, я набрал в ванну горячей воды, залез в неё и лежал, пока она не начала остывать. Затем встал и принял холодный душ. От контраста немного полегчало.
Наконец, я добрался до кровати. Искать положение поудобней было бесполезно — это я знал по опыту. Проще лечь на спину, вытянуть руки и ждать, пока заснёшь, стараясь не обращать внимания на ломоту. К счастью, усталость взяла своё, и я отрубился довольно быстро. Правда, за ночь несколько раз просыпался, но, стоило закрыть глаза, как через пару минут меня снова уносило в царство Морфея. Откат требовал восстановления организма.
Утром я встал поздно и, выйдя на кухню, с удивлением обнаружил Олю. Девочка читала комиксы.
— Привет, — улыбнулся я. — А ты почему не в школе? У вас что, практика уже закончилась?
— Нет, — покачала головой сестра. — Просто… — она замялась.
— Что такое? — спросил я. — Выкладывай.
— Боится она, — ответила вместо неё мать. — На улицу выходить не хочет. Хоть я и говорила, что бандитов арестовали, всё равно страшно ей.
Вот оно что…
Ясно.
Это надо исправлять.
— А со мной гулять пойдёшь? — спросил я Олю.
Сестра задумалась.
— Ну, можно… — протянула она неуверенно.
—
— Я в сетке посмотрю, — оживилась Оля, беря со стола телефон. — Так, вроде, солнечно должно быть весь день, — добавила она через полминуты.
— Значит, решено, — улыбнулся я.
Когда мы уходили, мать сказала:
— Мне сегодня к двенадцати, так что возьмите Олины ключи, а то в подъезд не попадёте. Еду ищите в холодильнике. И зайдите в мастерскую — сделайте дубликат уже!
Собственно, так мы и поступили. В магазине на углу был киоск, где мужик средних лет изготавливал ключи, менял батарейки в часах, а заодно принимал обувь на починку. Справа находилась химчистка, а слева — салон сотовой связи.
Ждать пришлось всего несколько минут, и вот я, наконец, заполучил свой собственный ключ от подъезда. Прицепив его на связку, мы с Олей двинулись дальше.
— Как у тебя с памятью, Влад? — спросила девочка. — Вспоминаешь что-нибудь?
— Да не особо, — уклончиво ответил я. — А что?
— Наш район-то тебе хоть знаком?
— Честно говоря, нет. Как будто впервые тут. Может, проведёшь экскурсию?
— С удовольствием. Вон там школа, где ты учился.
Я взглянул на четырёхэтажное здание, обнесённое оградой. На фасаде красовались барельефы с портретами Ленина, Менделеева, Горького, Пушкина и Маяковского. А на торце, где стена была глухая, от земли до крыши была сделана мозаика: одетый в комбинезон и кепку рабочий тянул руку с зажатым в пальцах здоровенным гаечным ключом к солнцу. Бугрились загорелые мышцы, которым позавидовал бы и профессиональный атлет, на заднем фоне был изображён трактор, а за ним белел город с устремившимися к лазоревому небу высотными зданиями. Красота! Картина сбывшейся мечты, осуществившейся утопии. Ну, почти.
В моём мире мозаика получила распространение при Хрущёве, который для удешевления строительства запретил использовать архитектурные элементы вроде колонн, барельефов, скульптур и так далее. Поэтому строители начали украшать здания мозаикой, которая под нож не попала. Так появились все эти огромные панно внутри и снаружи, пёстрые бассейны и фонтаны. Даже на детских площадках использовали битый кафель, чтобы создать мозаики.
— А ты куда ходишь? — спросил я сестру.
— В неё же. Мама тоже там работала, — вздохнула Оля. — Давай мимо школы не пойдём. Свернём вот здесь.
Мы двинулись через засаженную липами аллею и вскоре добрались до проспекта. На противоположной стороне возвышался какой-то дворец с квадратными башнями, верхушки которых напоминали древние зиккураты, увенчанные шпилями. На них красовались обрамлённые венками советские гербы.
— Это что такое? — спросил я.
— Дворец молодёжи. Мы туда иногда ходим на концерты. Ну, и сами выступаем.