Впереди — Днепр!
Шрифт:
Противник, не имея возможности вести огонь с переднего края, ударил минометами из глубины. И сразу же, как было условлено, все группы прикрытия затаились, прекратив светить ракетами. Вражеские мины, с треском разрываясь, густо покрыли все пространство, откуда уже давно ушли все наши подразделения.
Первая удача вдохновила Дробышева. Он подбежал к пулемету, обхватил руками склонившихся к площадке Гаркушу и Тамаева и в перерывах между близкими взрывами прокричал:
— Сейчас они в атаку бросятся. Мы осветим, а вы, как только они поднимутся, бейте на пределе, а потом сразу назад, на следующую позицию.
— Есть,
«Ну и орел же этот Гаркуша, все ему нипочем», — подумал Дробышев и спросил второго пулеметчика:
— Как, Тамаев, угостим фрица?
— Так точно, товарищ старший лейтенант, — прокричал Алеша, — патронов хватит.
Как только минометный обстрел стих, Дробышев в разных направлениях выпустил четыре ракеты и сразу же перед нашей, теперь совсем пустой первой траншеей, увидел бежавших группами вражеских пехотинцев.
— Огонь! — закричал он пулеметчикам, но те уже строчили длинными очередями. К ним присоединились очереди автоматчиков, и фашистская пехота, так и не добежав до нашей траншеи, приросла к земле.
— Скорее назад, скорее! — торопил Дробышев пулеметчиков и подбежавших к ним автоматчиков. — Ваши все? — спросил он Козырева.
— Все, идите впереди, — я замыкаю, — ответил Козырев.
Ходом сообщения Дробышев побежал вниз. Топая и тяжело дыша, за ним спешили пулеметчики и автоматчики. Позади, где перед нашей траншеей залегла фашистская пехота, трещали автоматы, потом послышались далекие выстрелы, и мины обрушились на то место, откуда только что ушла группа Дробышева.
«Удачно отскочили, — на бегу радовался Дробышев, — теперь еще на второй позиции повторить такое же и — порядок!»
Но на второй позиции задержаться не пришлось. Над высотой, где размещался командный пункт, вспыхнули три зеленые ракеты. Это означало, что отвод главных сил закончен и группы прикрытия могут, не задерживаясь, отходить самостоятельно.
— Все, товарищи, — сказал Дробышев, — задача выполнена, полк вырвался из окружения, теперь только…
Дикий, сотрясающий вой мин и гул взрывов оборвали его слова. Весь район бывшей обороны полка от переднего края и до высоты, под которой еще не догорели зеленые ракеты, покрылся сплошными всплесками пламени. Вражеский огонь все усиливался и нарастал. Ослепленный, ничего не слыша, Дробышев махнул рукой пулеметчикам и автоматчикам и что было силы бросился по скату вниз, где располагался медпункт батальона. Он до мелочей помнил дорогу к этой незабываемой для него землянке и сразу же нашел ее.
— В укрытие! — не слыша своего голоса, крикнул он и, вслед за солдатами и Козыревым, вскочил в землянку.
Кто-то чиркнул спичкой и осветил окровавленный пол, куски бинтов, ваты, обрывки бумаги. В землянке остро пахло лекарствами. Оголенные стены и потолок мелко вздрагивали. Крохотные оконца, как при сильной грозе, полыхали розовыми отблесками.
— Никого не ранило? — спросил Дробышев.
— Кажется, нет, — ответил Козырев.
Присев на какой-то ящик, Дробышев передохнул и вспомнил вдруг, как впервые в этой землянке встретился он с лучистыми, смотревшими прямо на него глазами смущенной Вали. Видимо, всего полчаса назад, а может и меньше, она была здесь, поспешно собирала вещи, подгоняемая суровой Марфой.
Минометный огонь не утихал. По всему скату высоты, через
— Иван Сергеевич, — позвал Дробышев Козырева, — прямо через высоту не пройдем, перебьют всех. Придется в обход, слева, там огонь слабее.
— Другого выхода нет, — согласился Козырев.
Когда группа выскочила и побежала влево, где мелькали только отдельные взрывы, из низины от пересохшего ручья, шипя, взвилась ракета, и сразу же ударили автоматы.
— Ложись, — крикнул Дробышев, — немцы!
Вжимаясь в землю от сплошного свиста пуль, он пытался определить, откуда стреляют, но взлетели еще две ракеты и режущий свет их скрыл вспышки выстрелов. Только по звукам Дробышев понял, что бьют не меньше десятка автоматов и где-то совсем рядом, слева за ручьем.
— Огонь! — крикнул он, поняв, что лежать дальше нельзя, и выстрелил из ракетницы туда, откуда доносилась стрельба. Яркий свет выхватил из полумрака скат бугра, низину на месте ручья и распластанные фигуры немцев. Шесть автоматов, а вслед за ними и станковый пулемет роем фонтанчиков покрыли бугор и ложбину, где лежали немцы.
— Вперед! — перекрывая шум стрельбы, крикнул Дробышев и, вскочив, бросился к ручью. Пробежав метров двести, он упал, повернулся и из своего автомата ударил туда, где лежали гитлеровцы.
— Дальше, дальше вперед! — крикнул он подбежавшим пулеметчикам. — Я прикрываю, а потом вы. Огонь!..
Он ждал, что противник вновь откроет стрельбу, но в низине было тихо.
«Или затаились и ждут, или все уничтожены», — подумал он и, вскочив, догнал своих пулеметчиков и автоматчиков. Но едва он упал на землю, как прямо впереди затрепетали коротенькие вспышки и свистящий ветер запел над головой. Дробышев поднял автомат и ударил по вспышкам. Рядом трещали автоматы солдат шестой роты и Козырева. Вспышки мгновенно погасли, и впереди кто-то закричал отчаянно и дико.
— Вперед! Их немного, — скомандовал Дробышев, оглядывая своих людей.
Автоматчики и Козырев, словно подхваченные невидимой силой, мгновенно скрылись там, где кто-то кричал.
— Свободно, товарищ старший лейтенант, — донесся хриплый возглас.
— Вперед! — приказал Дробышев Гаркуше и Тамаеву, лежавшим за пулеметом.
— Шестеро наповал, один ранен, но еще чуть жив, — встретив Дробышева, сообщил Козырев.
— А наших никого не задело?
— Все благополучно.
Откуда-то слева и сзади ударил один, второй, потом третий пулемет. Над крохотной ложбиной, где укрылась группа Дробышева, засвистели пули.
— Иван Сергеевич, — подполз Дробышев к Козыреву, — медлить ни минуты нельзя. Нас могут отрезать. За высотой наши. Выбирайтесь с автоматчиками на гребень. Я с пулеметчиками буду прикрывать.
— Товарищ старший лейтенант… — заговорил было Козырев.
— Ни слова! — резко прервал его Дробышев. — Сейчас вступим в борьбу с пулеметами, и немедленно отходите.
Не глядя на Козырева, Дробышев схватил хобот пулемета, шепнул Гаркуше: «Давай ленту», — и пополз на край ложбины. Вражеские пулеметы били метров с четырехсот из трех мест. В розовом полумраке Дробышев хорошо видел их вспышки и, зарядив пулемет, ударил сначала по левому, потом по среднему и остаток патронов в ленте выпустил по правому.