Впереди только тьма
Шрифт:
Здесь предадут огню десятки людей за ересь и трусость. Сотни даже не доживут до дня наступления. Тысячи не вернутся после него.
Сейчас оба народа называют тот день Днем Листопада. Тогда экспедицию отбросило к границе леса, не успели люди толком ее пересечь. В этот день незваные гости задыхались со стрелами в горле. Стеклянный взгляд жертв смотрел в небо из ям, полных острых кольев. Ловушки нещадно поджидали жителей Королевства на каждом шагу. А когда первопроходцы встречали смерть в капканах, остальных с деревьев стрелами начинали теснить дикие эльфы.
Еще один миф перестал существовать. Для человечества сказка стала осязаемым
Много было кровавых лет у Гаспора. Деревья пропитались ненавистью и со злобой глядели на Королевство еще многие века. Были и победы, но разве можно их таковыми назвать, если в итоге ничего не достигнуто? За все время люди и эльфы устали от этой бесполезной войны, и сейчас каждая сторона старается не замечать друг друга. Диким эльфам никогда не были нужны чужие земли, а человечество обрело смирение. Теперь Тинраль считается запретным лесом. Все понимают, что ничего не изменилось, хотя мы и перестали бояться. Теперь духи из прошлого – вредные соседи, которых лучше не трогать.
Но сегодня их потревожили вновь.
Проклятый
Вся его жизнь была большой загадкой для него самого. Никто не мог ответить на его вопросы, которые мучили с детства, потому что ответов, наверно, и не было. Он достаточно прожил, чтобы принять свою судьбу, но полностью избавиться от раздумий было сложно. Такой простой пустяк, малое отличие от других сделало его отверженным среди своего народа. Но никто его не изгонял или открыто не жаждал смерти, по крайней мере сейчас. Альнарона лишь обходили стороной, будто зная его грязный секрет, о котором он сам не догадывался.
Дикого эльфа перестала донимать эта отчужденность уже несколько лет. Отмахнулся от других, как от назойливых мух, вечно жужжащих под ухом. Он свыкся, признал самого себя и свое место в этом мире. Бывало, на него накатывали мысли покончить со всем этим абсурдом. У него было много вариантов: правильный разрез на руке, веревкой на ветке или просто наткнуться на разъяренного медведя. Но ничего из этого не давал ему сделать его собственный страх. Просто жил дальше, как того хотели родные, только не понимая зачем.
И ведь проблема была только в одной детали. Единственное, что отличало Альнарона от остальных – его полностью черные глаза. Само ночное небо не могло сравниться с мглой, поселившейся в глазах эльфа. Их пустота пугала его дикий народ, и с постоянным страхом, окружавшим Альнарона, приходилось только мириться.
Дозор проходил без происшествий. Изо дня в день ничего не менялось, отчего можно было сойти с ума. Шелест листьев, далекие отголоски животных. Где-то перекликались птицы. Вокруг царила безмятежность, которая Альнарону уже осточертела. Там внизу, под ветками, стелился ковер из травы и пожухлых листьев. Из него проростали густые кустарники, готовые спрятать любую живность. Весь лес был живым, находясь в постоянном движении. Однако здесь ничего значимого просто не могло произойти.
Было время, когда эта часть леса Тинраль казалась ему необъятной. Тогда еще здешние места были незнакомы Альнарону, отчего он с легкостью мог заплутать. Когда отец учил его Пути Леса – искусству бега по деревьям – мнилось, что еще многое нужно узнать о своем родном доме. Вскоре, даже если
Деревья были стары и надежны. Высоко поднимаясь к небу, они распускали десятки крупных веток, пересекающихся между собой. Эльф не колеблясь сменял их под ногами, стремительно проносясь среди желтой листвы. Широкий плащ, сплетенный из листвы, колыхался позади него, сливаясь с окружением.
Дикий эльф не боялся упасть, пробегая на большой высоте по деревьям. В его движениях виделось мастерство, отточенное годами. Умение и ловкость были самыми важными качествами у стражей диких эльфов. Альнарон видел путь из переплетений ветвей впереди, оценивая их хрупкость под собой, замечая преграды. Путь Леса стал настолько прост, что эльф даже не мог представить, как тяжко давалось это мастерство в начале обучения. Этим знаниям научил его отец много зим тому назад, когда Альнарон был еще юнцом.
Все было проще в то время. Именно те годы, которые Альнарон провел в учении с отцом, были ему по-настоящему дороги. Тогда он чувствовал себя более значимым. Альнарону, бывало, думалось, что сейчас он сам теряется в череде лет и проживает чужую жизнь в далеком будущем, как бы абсурдно это ни звучало. Вот-вот он проснется и поймет, что это лишь видения, мнимые воспоминания.
Но он не просыпался. Альнарону хотелось изменить что-то, лишь не знал, какой мог быть у него выбор.
Он был одним из стражей леса, первым, кто встретит опасность извне. И эта работа, которую он должен был выполнять, являлась, наверное, самой бесполезной. Последние несколько десятков лет дозоры стражей – скука несусветная. В крайнем случае, можно было наткнуться на испуганного человека, но тот скорее себе навредит, чем жителям Тинраля. Не имея толком цели, стражи только и делали, что бессмысленно слонялись по лесу, но все равно продолжали гордиться своим долгом охранять пустой лес. Таков был уклад в клане, и менять его никто не собирался.
Традиции здесь чтили и чутко хранили, боясь нарушить устоявшуюся схему. Здесь все было построено на знаниях предков. Дети наследовали обязанности родителей, не пытаясь найти собственный путь. Династии резчиков по дереву и камню, строителей, охотников и прочих – каждый дикий эльф должен был передать потомкам свои умения. Достойно было продолжать дело своих предков, и потому считалось обязательным иметь по два ребенка в семье. Как и дело отца, так и дело матери должны были передаться будущему поколению. Потеря стареющих знаний и уход от своего наследия считались позором.
К слову, в их клане давно никого не изгоняли по такому поводу. Как ни противилась молодая кровь, неизменный цикл продолжался. Настолько дикие эльфы привыкли к такому укладу жизни, что и не старались менять его. Альнарон из рода Деноров тоже не стал спорить с этим порядком, понимая всю его важность. Но это не дало ему уверенности в правильности выбора, который сделали за него.
Альнарон остановился на миг оглядеться. Всматриваясь в однотипный пейзаж, дикий эльф будто утонул в идиллии леса. Листва покрывалась осенней ржавчиной и начинала ровно стелиться по земле. Где-то внизу промелькнул силуэт кабана, донеслось негромкое чавканье. Страж даже не обратил на это внимания.