Впусти меня в сердце
Шрифт:
Долинский рывком выбирается из ванны, делает несколько быстрых шагов ко мне, дёргает на себя и запирает за спиной дверь. Ещё мгновение – я сижу перед ним на стиральной машине.
В голове хаос. Как меня угораздило? Что я натворила? Что теперь делать? Как выпутываться?
Не знаю, куда деть глаза. Куда ни посмотрю – везде он. Обнажённый, красивый, идеальный. И… злой?
– Понравилось? – шепчет и ухмыляется.
Долинский дёргает пояс моего халата, под которым ничего нет.
Молчу, не в силах выдавить из себя ни слова. Мне
– Понравилось, – выносит вердикт низким шёпотом со зловещими нотками.
Боже, как стыдно… Что смотрит на меня, что касается, что догадался о моей реакции…
– Теперь твоя очередь. Покажи, как ты трогаешь себя. Поиграй пальчиками.
Это точно происходит со мной? Не реагирую на его просьбу. Не могу! Это за всеми допустимыми рамками! Безумие – не иначе… Мысленно умоляю его отпустить меня и клянусь, что больше никогда-никогда не буду подглядывать… Но вслух не могу выдавить ни слова.
Долинский берёт меня за руку и вынуждает коснуться себя.
– Ну же, давай. Я тоже хочу на тебя посмотреть…
Я… не могу делать это при ком-то! Невозможно! Это слишком интимно…
Хочу убрать руку, запахнуть халат и сбежать.
Но когда он отпускает мою ладонь, какая-то сила завладевает ею и пальцы совершают привычные движения.
Нет, это не я! Я не могу быть такой испорченной и развратной! Я – скромная девушка, у которой в жизни был один-единственный мужчина. Я никогда не заглядывалась на других и не смотрела фильмы для взрослых. Но почему меня так волнует происходящее?
– Давай, девочка, давай, – подбадривает меня шёпотом, ещё глубже загоняя в краску и усиливая внутреннюю истерику. – Ну же, покажи мне себя. Чёрт! Ты ещё красивее, чем я воображал… Нереальная и горячая.
Он думал обо мне? Представлял меня в таком виде? Я ему нравлюсь? Боже…
Его глаза чернее ночи. На лице читается восторг. И ещё что-то, будоражащее кровь… Он – колдун? Чувствую себя кроликом перед удавом.
Будто под гипнозом куда-то пропадает стеснение. Поддаюсь... Подчиняюсь… Долинский смотрит. Смотрит! Так остро… Голова кружится. Пропускаю момент, когда он убирает мою руку и заменяет её своей. Исследует беззастенчиво, будто у него есть на это право. И я ему позволяю…
В ушах гул. Ничего не соображаю. Чтобы не упасть, впиваюсь в его плечи и бесстыдно стону, когда меня подбрасывает волна ощущений.
Он же… Отстраняется и пробует свои пальцы на вкус.
Так грязно… пошло… волнующе…
Я смотрю на него… Не могу не смотреть! Это сильнее меня. Тянет к нему так, будто выпила приворотное зелье. Я под гипнозом?
Долинский наклоняется и проходится по шее губами, спускается ниже...
Перед глазами всё плывёт, будто в тумане. Мозг отказывается функционировать. Немного прихожу в себя, когда касаюсь спиной прохладной простыни.
Я знаю, что произойдёт дальше, и боюсь… Паникую… Кажется, в первый раз не было так страшно…
– Не бойся, я аккуратно, – шепчет наваливаясь.
Никакого времени на передышку или сомнения. Мелькает ужас от засевших в голове слов его секретарши. Зажмуриваюсь, готовясь к худшему.
– Поля, открой глаза, – приказывает, и я не осмеливаюсь ослушаться. – Смотри на меня!
Подчиняюсь. Сливаемся взглядами.
Он целует. Нежно. Мягко. Настойчиво. Развязно. Соприкосновение языков – особый вид единения и интима. Обмен дыханием и температурой. Тест на доверие.
Дискомфорт почти сразу исчезает, и я чувствую, как накатывают новые горячие волны. Долинский не торопится. Грубый и страшный мужчина нежничает, давая мне возможность привыкнуть к нему и поймать кайф.
– Малыш, иди ко мне, – хрипит на два тона ниже, чем обычно, переваливаясь на спину, сгребает меня в охапку обеими руками и прижимает к себе.
Я в ужасе… От того, что только что произошло. От того, что позволила этому случиться и, особенно, от того, что получила удовольствие. Чувствую себя предательницей. И вместе с тем, мне поразительно хорошо и спокойно…
– Со мной теперь будете, – говорит так же хрипло, поглаживая по спине.
А потом добавляет шёпотом:
– Согласна?
Язык парализован, я обхватываю широкую мужскую грудь рукой и прижимаюсь сильнее.
С ужасом думаю, что Саша с неба следит за мной и смотрит укоризненным взглядом на то, что я вытворяю… Но я так устала быть одна. А Долинский кажется таким сильным и надёжным. Мне необходимо хоть немного ласки и заботы. А он, оказывается, умеет быть очень нежным… И он есть здесь и сейчас, а до Саши – ещё целая жизнь.
Мысленно оправдываюсь и прошу у любимого прощения.
– Ну, что за сырость? – биг-босс спрашивает обеспокоенно. – Я тебя чем-то обидел?
Отрицательно мотаю головой.
– Не плачь. Нормально всё будет, – успокаивает непривычно мягким тоном.
Мне очень хочется ему верить. Но я боюсь. А если у меня не получится? Если меня сгрызёт чувство вины перед мужем?
– Можно я пойду к себе? – спрашиваю, пытаясь высвободиться из капкана объятий.
– Теперь твоё место тут, – безапелляционно. – Завтра вещи перенесёшь.
– А как же Надюша? – выдвигаю самый важный аргумент.
– Видеоняню куплю. Поля, не бойся, я тебя не обижу… И о Наде позабочусь.
Он говорит спокойно и уверенно, будто что-то обещает, а мне всё равно страшно…
Просыпаюсь одна. Долинский, как обычно, уехал на работу на рассвете. В чужой постели неуютно. Наваливается беспокойство. На комоде по-прежнему стоят фотографии. Семья хозяина комнаты смотрит на меня с немым укором. Под их взглядами жутко, чувствую себя преступницей, будто украла то, что принадлежит им. В глазах собираются слёзы.