Впусти меня в сердце
Шрифт:
Ещё раз прокручиваю в памяти наши встречи. Это так больно! Что повелась, поверила, обрадовалась, потеряла голову, что держала в руках таблетки и даже допускала, что могу их принять. Я – ужасный человек…
– И что он хотел от тебя? – Мирослав Данилович делает какие-то заметки в телефоне.
– Просил, чтобы я с мужем развелась. Торопил.
О ребёнке и таблетках сказать не решаюсь, это слишком чудовищно и очень стыдно.
– И так удачно он появился, как раз, когда Сергей уехал… – свёкор констатирует задумчиво.
И в самом деле…
В
– Разрешите, пожалуйста, – просит освободить ей доступ ко мне и стойке с капельницей.
Мирослав Данилович поднимается и отодвигает стул.
– Я отойду ненадолго, мне нужно позвонить. Скоро вернусь.
– Девушка, скажите, пожалуйста, что с моим ребёнком? – решаюсь задать самый главный вопрос медсестре, пока она крепит флакон с лекарством к стойке.
Мы с ней в палате вдвоём. Не хочу, чтобы этот разговор слышал свёкор. Он наверняка уже пообщался с врачами и в курсе ситуации, но ничего мне не говорит. Да и обсуждать с ним интимные вопросы я не готова. Может быть, когда-нибудь потом. Сейчас слишком больно.
– Вам лучше спросить у врача, – медсестра отвечает осторожно.
Ужасно пугаюсь её слов. Вероятно, она боится взять на себя ответственность сообщить мне плохую новость.
Сколько прошло времени? Час, два? Я потеряла ориентиры. За окном светло. Сергей ещё в пути, значит, ещё нет трёх.
Что мне тут делали? Кажется, осмотрела врач, сделали УЗИ, взяли кровь из вены и что-то укололи. Много говорили. Но сквозь туман я ничего не разобрала или не запомнила.
– А капельница и вот это всё… Вы пытаетесь его сохранить или?..
Произнести вслух худшие подозрения невозможно.
– Конечно, пытаемся сохранить! – горячо отвечает медсестра, и я внутренне ликую. – А ваша задача – нам помогать.
– Но как? Что я могу сделать? – откуда-то появляется энтузиазм и силы.
– Строго выполнять все назначения врача.
– И… всё будет хорошо? – спрашиваю с надеждой.
– Гарантию вам только господь Бог может дать. А мы – всего лишь делаем то, что в наших силах.
Она говорит общими фразами. Наверняка, для всех у неё заготовлены одинаковые ответы. Но они мне сразу поднимают настроение. Нужно дождаться врача и расспросить подробно. Главное – у меня есть надежда!
Медсестра подключает капельницу к катетеру и уходит. Я остаюсь один на один со своими страхами и волнениями. Только бы удалось сохранить малыша… Боже, прости мне мои греховные мысли. Пожалуйста, спаси моего ребёнка! Умоляю!
Откуда-то берутся слёзы. Думала, я всё выплакала ещё дома.
Хлопает дверь. Сергей быстрым шагом подходит к кровати. В руках – мой телефон и упаковка от таблеток. Глаза безумные. Страшно…
– Ты! Убила моего ребёнка! Какого чёрта? Кто дал тебе право?
Поначалу говорит шёпотом, но тут же срывается на крик.
Он разговаривал с врачом, и она ему сообщила, что ребёнка не удалось спасти? Но ведь медсестра сказала, что у меня есть шанс…
Я
– Как ты посмела это сделать? Ради чего? Ради какого-то мужика? Что ты за женщина? Разве женщины так поступают?
Он читал мою переписку с тем мужчиной? А он у меня в контактах подписан как Саша, ещё и с эпитетами…
Сергей решил, что я приняла эти таблетки? О боже… Хочу сказать, что он всё не так понял, но слова не хотят произноситься. Я только мычу и мотаю изо всех сил головой.
– Ты избавилась от него в угоду своему… – делает паузу, не зная, как обозначить Сашу.
Ещё утром я и сама не знала. И чуть не натворила глупостей. Сергей прав – я одна во всём виновата… Я позволила мошеннику втянуть меня в игру, жертвой которой должен был стать наш ребёнок. А может, и я сама…
Я ведь даже не знаю, что это были за таблетки! Вдруг там какой-то яд или наркотик? И я оказалась настолько беспечной, что готова была это выпить!
Мозг – на грани взрыва…
– Если малыш вам с ним так мешал, то ты могла родить его и отдать мне! Я же, – начинает плакать, – не переживу этого снова… Ты не его убила! Ты меня убила! Ты понимаешь это?
Боже… Я ещё не видела Сергея таким. Он растерян, сломлен, напуган и, конечно, зол. Это всё из-за меня и моей глупости. И я не могу найти слов – ни в своё оправдание, ни в его поддержку.
А ведь у него вот-вот должно начаться судебное заседание, ему нужно быть спокойным и сконцентрированным! Разве он в таком состоянии сможет там выступать?
Хочу ему объяснить, как-то сформулировать, что произошло. Но он, словно невменяемый, изо всех сил со злостью толкает тумбу с медицинскими принадлежностями, стоящую возле кровати. Она переворачивается. Стеклянные ампулы со звоном бьются и разлетаются по палате.
Что он творит? Он же сейчас всё здесь разгромит…
Сергей пышет агрессией и безумием. Я его боюсь!
– Что ты наделала? Что. Ты. Наделала? – рыдает и воет как раненый зверь.
Схожу с ума, ощущая его боль и отчаяние, но не могу ничего объяснить. Да и какой сейчас в этом смысл? Вряд ли он меня услышит.
Я раздавлена его словами о ребёнке. И не понимаю, как существовать дальше…
Это конец всему…
Сергей женился на мне ради малыша. Очевидно, он не простит мне его потерю и выгонит. И как я буду без него жить? Как вообще можно жить с грузом предательства и убийства на душе?
Долинский продолжает кричать на меня, толкает шкаф, за ним что-то ещё падает. Стоит жуткий грохот и звон бьющегося стекла. Подтягиваю повыше одеяло, опасаясь осколков.
Сергей взмахивает рукой, задевает стойку для капельницы, она валится на пол, вырывая трубку и больно дёргая закреплённый на руке катетер.
Это оказывается последней каплей. Отключаюсь.
Прихожу в себя в другой палате. Рядом сидит Мирослав Данилович. Губы стянуты в тонкую нитку. Он очень недоволен или даже зол. На меня?