Впусти меня в сердце
Шрифт:
– Ты знаешь статистику бытовых убийств в состоянии аффекта? Пойди погугли и не искушай судьбу. Он – твой муж, а мне – единственный сын. У меня никого ближе него не осталось. Думаешь, мне не больно? – в голосе – металл, но за ним можно расслышать отчаяние и страх.
Ситуация ужасная и абсолютно безвыходная. Я понимаю логику того, что говорит Мирослав Данилович. Но не хочу верить в то, что муж может мне причинить вред. И мне кажется, что Сергей очень нуждается в моей поддержке.
Именно сейчас, находясь в бесконечной мучительной разлуке,
Чем дальше, тем сильнее сомневаюсь, что поступаю правильно, позволив свёкру диктовать, как мне жить. Чувствую себя предательницей. И лишь мысль о ребёнке останавливает меня от протеста и решительных действий.
Мне очень нужно поговорить с Павлом. Почему-то именно ему я доверяю в сложившейся ситуации больше всех. Уверена, что он заботится о моём здоровье и не поддаётся ни на какие манипуляции. Даже если происходящая вокруг Долинских возня касается его вложений в их отель, он всё равно остаётся в первую очередь врачом.
Но все эти дни его нет в городе – он в столице решает какие-то вопросы. Возможно, даже вместо Сергея. И это меня очень пугает…
Через неделю Доценко возвращается и записывает меня на УЗИ к известному в городе специалисту.
В клинику я еду в сопровождении Богдана. Он теперь моя тень. На месте нас встречает Павел и идёт со мной в кабинет. С одной стороны, я благодарна ему, что не оставляет меня один на один с проблемами. С другой, он ведь посторонний человек… А мне нужен муж!
Почему все говорят: не нервничай, не волнуйся, думай о хорошем, и при этом не понимают, что я скучаю, тоскую, переживаю из-за того, что Сергея нет рядом?
– Так… В целом, всё хорошо. Давайте посмотрим, кто тут у нас прячется, – врач продолжает водить по животу датчиком с противным холодным гелем. – А у нас тут… мальчик! Точно. С таким хозяйством быть ему богатырём!
Боже… Я, конечно, реву. И с Надюшей так же плакала. Это такой волнительный и эмоциональный момент… И мне безумно хочется разделить его с мужем, а не проживать в одиночку.
Павел что-то уточняет у врача, а я погружаюсь в главную новость – у меня будет сын!
– Павел, скажи мне, где Сергей? Что с ним происходит? Ты ведь наверняка знаешь… – пытаюсь хоть что-то выяснить, когда мы идём на выход.
– Только в общих чертах. В последнее время мы мало общаемся.
Как такое возможно? Именно сейчас, когда он остался один, когда ему нужна поддержка, от него все отвернулись? Это несправедливо!
– Но ему, наверное, нужна помощь! – вырывается непроизвольный упрёк.
– Полина, он сейчас должен, в первую очередь, помочь себе сам. Поверь, если бы Сергей реально нуждался в моей помощи, я бы никогда не отказал ему.
Приближается Новый год. Сердце разрывается от мысли, что муж будет встречать его где-то один. Но я не могу повлиять на ситуацию.
Зима в этом году
– Сергей Мирославович, мне запрещено вас к ней подпускать, – из общего гама вычленяю голос Богдана и ищу мужа глазами.
Он пытается отодвинуть охранника и войти на детскую площадку. Первый порыв – бежать к нему. Сколько можно терзать душу? Но спохватываюсь и остаюсь на месте. Смотрю на него неотрывно.
Расстояние между нами большое, сокращать его не решаюсь. Я стала ужасно трусливая. Всю смелость из меня забрал мой богатырь. Видимо, кто-то сверху посчитал, что ему она нужнее.
– Папа! Папочка! – Надюша замечает Сергея и бежит в сторону забора.
– Пусти меня к дочери! – просит Долинский Богдана, но тот остаётся непреклонным.
– Она вам не дочь, – по-прежнему твёрдо стоит на своём охранник.
Догоняю малышку возле забора. Она плачет и рвётся к Сергею. Встречаемся с ним взглядами. Обжигаюсь о его отчаяние.
– Сергей Мирославович, вам лучше уйти. Вы – юрист и понимаете, что нарушать судебное предписание не имеете права. Видите, что девочка расстроена… Не усугубляйте.
Муж больше не спорит, ещё раз пересекается со мной взглядом, отворачивается и уходит.
Я ничего не понимаю… Это какое-то извращённое издевательство. Надо мной, над Надюшей, над ним самим. И даже над нашим будущим малышом.
Глава 20
Накануне Нового года царит суматоха. Мы с Богданом закупаем последние необходимые продукты и едем с Надюшей в центр к огромной украшенной ёлке, где устраивают представление для детворы.
У дочки в садике на днях был утренник с “настоящим” Дедом Морозом, который пел, плясал и раздавал детям конфеты, карандаши, фломастеры и раскраски из большого мешка. Он произвёл на малышку огромное впечатление. Дома только и разговоров о нём и о будущих подарках.
Я даже хотела пригласить к нам актёров, поздравляющих детей с Новым годом, но свёкор запретил из соображений безопасности.
Что-то у них там происходит, что они постоянно начеку. Он руководит всем из дома, у нас часто бывает его помощник – парень чуть старше меня. Все совещания Мирослав Данилович проводит удалённо. В отеле наняли управляющего и заменили часть сотрудников.
И Сергей там больше не работает…
Я наблюдаю только со стороны, после больницы ездила в отель лишь однажды. Острой необходимости в моём присутствии там больше нет. Отделка последней части номеров закончена, скоро начнут устанавливать мебель.
Пока Надюша уплетает последний в этом году ужин, выглядываю в окно. Возле въезда во двор замечаю знакомый внедорожник. Охрана его не впускает. Долинский выходит из будки и смотрит на наши окна.
– Я хочу спуститься вниз и поговорить с Сергеем, – осторожно говорю свёкру.