Врач космического корабля
Шрифт:
Дон опустился в кресло и стал ждать продолжения. Ожидание затянулось. Хольтц, склонившись над бумагами, медленно перелистывал их, словно там крылся ответ на все вопросы, в настоящий момент терзавшие его. Инженер был немолод и казался еще старше из-за обрушившихся на него шокирующих событий нескольких последних часов. Под глазами у него набрякли большие черные мешки, а кожа под крупным подбородком свисала складками.
– Все складывается очень плохо, – начал он.
– Что вы имеете в виду, сэр? – подавляя жгучее нетерпение, спросил Дон. Хольтц был старшим из оставшихся
– Достаточно взглянуть сюда, – гневно тряс бумагами Хольтц. – Все офицеры, кроме нас двоих, – мертвы. Как это могло случиться, я вас спрашиваю? К тому же этот летящий кусок скалы разрушил нашу радиостанцию, так что теперь мы без связи. Спаркс возится с аварийным трансивером, но его мощность весьма и весьма ограничена. Но дело не только в этом. Почти половина нашей воды улетучилась, вытекла в образовавшуюся дыру. И на этом маршруте нет ни единого судна, которое могло бы оказать нам помощь. Кошмар!
Дон почувствовал: надо что-то сделать, чтобы прервать этот перечень свалившихся на инженера несчастий.
– Дело плохо, сэр, не спорю, но это еще не гибель судна. Смерть капитана и других офицеров, конечно, трагедия, но мы обязаны научиться жить без них. Мы просто обязаны и можем довести корабль до цели. Корабль на верном курсе, и когда мы достаточно приблизимся к Марсу, то сможем послать сигнал бедствия, и к нам вышлют спасательную команду. Корабль герметичен и исправен. Вы можете рассчитывать на любую помощь с моей стороны, на какую я только способен, – он улыбнулся. – Мы выкарабкаемся, капитан.
– Капитан! – Хольтц вскочил на ноги, выпучив от удивления глаза.
– Конечно. Что тут удивительного, вы старший офицер, и теперь это звание автоматически переходит к вам...
– Нет! – энергично замотал головой Хольтц. – Я – главный инженер! Мое дело – атомный реактор и другое оборудование. Я ничего не знаю об управлении судном, абсолютно ничего! Прошу прощения, но я не могу покинуть машинное отделение. Если вам непременно нужен капитан, будьте капитаном сами.
– Но... я всего лишь врач, – запротестовал Дон. – Это мой первый космический плановый полет, к тому же... Вы должны...
– Не учите меня, как мне поступать. Я сам скажу: я должен быть в машинном отделении и не могу его покинуть. Вы – капитан этого судна до той минуты, пока на его борт не ступит другой офицер. Рядовые знают свое дело, и вы можете рассчитывать на любую помощь с их стороны, – гнев Хольтца внезапно испарился, но, когда инженер сложил руки на коленях, Дон увидел, что они дрожат.
– Вы молоды, – пояснил Хольтц. – И найдете возможность справиться с новой работой. А я не могу. Вы же знаете, я ухожу в отставку. Чего греха таить, это мой последний полет. Я хорошо знаю реактор и инженерное оборудование. И отдаю себе отчет, где я нужнее. – Он выпрямился и поглядел в глаза Дону. – Именно так и должно быть. Так что принимайте командование.
Дон запротестовал, но тут открылась дверь, и в рубку вошел математик Бойд. Он быстро козырнул в сторону капитанского кресла и повернулся к офицерам.
– У меня есть данные наблюдения, –
– Доложите их лейтенанту Чейзу. Я же должен вернуться в машинное отделение. Мы договорились, он принимает командование кораблем. До появления на корабле другого офицера. Доложите ему.
Хольтц умолк, поднялся и щелкнул каблуками. Говорить было не о чем. Главного инженера невозможно было заставить принять на себя командование кораблем. Выхода не оставалось. Расчетчик повернулся к Дону и протянул ему листок.
– Коррекция курса, док. Рассчитано по предыдущим измерениям. Первая после столкновения с метеоритом.
Дон тупо уставился на ряд чисел.
– Что все это означает? Вам следует хоть как-то разъяснить мне это.
– Я и сам не слишком разбираюсь в этом, док, – признался расчетчик. – Зато работал вместе с пилотом. Он говорил, что коррекцию нужно провести во время следующей вахты. Но теперь – не знаю. Эта скала нанесла нам удар как раз в плоскости вращения и имела достаточную массу и скорость, чтобы воздействовать на корабль. Не замедлить вращение настолько, чтобы оно стало заметным, – у нас все еще около одного g – но все же изменить его ось, так чтобы корабль стал испытывать прецессию.
Дон вздохнул и протянул лист обратно.
– Попробуйте объяснить проще, чтобы я понял хотя бы половину всего этого или увидел хотя бы хвост проблемы.
Расчетчик не принял шутки.
– Так вот, главная ось корабля, сонаправленная с тягой атомных двигателей, совпадает с нашим курсом. По крайней мере, так всегда было и должно быть при любой коррекции курса. Но сейчас мы начали кувыркаться – это, понимаете ли, такое движение, когда изменяется ориентация в пространстве направления нос – корма. Пока это происходит, мы не имеем возможности провести коррекцию курса. А если мы не проведем коррекцию, док, то промахнемся мимо Марса и навечно уйдем в межзвездное пространство.
Дон кивнул. Это он мог понять. Нужно было что-то предпринять и притом быстро, и он был единственным человеком на борту, который мог это сделать. Хольтц не поможет, а больше на борту «Иоганна Кеплера» не было никого, к кому Дон мог бы обратиться за помощью.
– Ладно, Бойд, – ответил он. – Я этим займусь. Но, если я справлюсь, вам придется бросить называть меня док.
– Есть, сэр, – ответил расчетчик, выпрямляясь и отдавая честь. – Я понял, капитан.
Глава 3
– Вызывали, сэр?
Дон поднял глаза и увидел на пороге офицерской кают-компании главстаршину Курикку. Дон сделал ему знак приблизиться.
– Входите, старшина. Через полчаса я должен провести здесь собрание, но для начала хотел бы переговорить с вами. Если кто и способен ответить на мои вопросы касательно «Иоганна Кеплера», то только вы. – Дон указал на стоящую перед ним на столе модель лайнера. – Я слышал, вы летаете на этом корабле со дня его выпуска?
– Дольше, сэр. Я работал в бригаде монтажников, которые собирали «Большого Кепа» на околоземной орбите. Затем перешел на космическую службу и остался на его борту.