Врачеватель. Олигархическая сказка
Шрифт:
– В четыре.
– Ради всего святого, Пашка, не делай глупостей. Ну хотя бы ради меня.
– И ради тебя, и ради всего святого – больше уже никаких глупостей.
Он встал и подошел к рабочему столу.
– Хочу позвать к нам Женю. Какой номер?
– Двенадцать.
Он набрал внутренний номер.
– Слушаю вас, Пал Палыч.
– Женечка, зайди к нам, пожалуйста.
Пал Палыч вернулся к Нине Сергеевне. Постучав, Женя вошла в кабинет.
– Иди к нам, присядь.
Женя подошла к столу для «нагоняев» и села напротив.
– У
– Знаю, Пал Палыч.
– Сегодня в шесть часов очень нужно подойти ко входу этой церкви. Там ступеньки… Там будет старушка или кто-то от нее… В общем, надо будет у нее взять что-то и сразу принести ко мне. Я не знаю, что именно, но для меня очень-очень важное. Сможешь?
– Смогу, Пал Палыч.
– Возьми машину и охрану.
– Пал Палыч, – Женя попробовала ему возразить, – да тут идти три минуты. А если на машине, то только час объезжать придется.
– Нет, ты все-таки возьми. Поезжай заранее. Возьми этот черный… Как его?.. «Хаммер». Может, по нему тебя и узнают.
– Спасибо тебе, Женечка, – сказала Нина Сергеевна.
– Да пока как бы не за что, – она улыбнулась. – Все, Пал Палыч? Я пойду?
– Иди, Женя. Поезжай часов в пять, а Нина Сергеевна насчет всего распорядится.
Женя встала и направилась к выходу.
– А я прямо сейчас поеду, – сказал он. – Хочу до Скрипченко к родителям заехать.
– Куда, на кладбище? Понятно, Паша. О, Господи!
Женя открыла дверь и едва не была сбита с ног влетевшей в кабинет в своей собольей шубе Ларисой Дмитриевной. Супруга Пал Палыча была в ярости. Она буквально прошила мужа взглядом, полным ненависти и презрения.
– Я пришла сюда, чтобы сказать тебе – и пусть знают все, – что ты жалкое ничтожество! Ты – мелкая трусливая тварь, и я тебя ненавижу! Ненавижу и презираю!
На этот раз ни один мускул не дрогнул уже на лице Пал Палыча. Он смотрел на Ларису с невозмутимым спокойствием.
– Что ж, радует хотя бы то, что ненависть – сильное чувство, – обратился он непосредственно к Нине Сергеевне. – Не хочешь поприсутствовать? Будет интересно.
– Нет уж, Паша, избавь меня от такой радости.
Нина Сергеевна встала и вышла из кабинета. Лариса проводила ее взглядом и, дождавшись, когда закроется за Ниной дверь, повернулась к Пал Палычу, чтобы выплеснуть ему в лицо все, что наболело. Только он не дал ей этого сделать, спокойно, но жестко опередив ее.
– Знаешь, Лариса, я почему-то был абсолютно уверен, что больше уже тебя никогда не увижу. Однако, видно, не судьба. Но ты, кажется, хотела мне еще что-то сказать? Перебивать тебя не стану. Продолжай.
Эта тирада Пал Палыча в какой-то степени остудила эмоциональный настрой Ларисы. Она подошла к столу и села в то кресло, где сидела Нина Сергеевна, достав из сумочки сигареты и зажигалку.
– Здесь не курят, Лариса, – сказал Пал Палыч тоном, заставившим
– Так, я слушаю тебя.
Лариса сделала несколько глубоких вдохов, словно хотела продышаться после того, как чуть было не подавилась семечкой. Она посмотрела на мужа глазами, из которых ушло негодование, но в них остались презрение и брезгливость.
– Ты знаешь, где я сейчас была? И с кем?
– Думаю, что мне это неинтересно. Извини.
– А я думаю, что тебе станет очень интересно, когда я тебе скажу, с кем я провела в постели, в его номере, эти два часа. Интересно?
– Мне все равно, Лариса, – с улыбкой произнес Пал Палыч.
– Ну ничего, я тебе все-таки скажу. Я спала с «монахом». В его номере. В гостинице «Националь». Теперь, надеюсь, тебе стало интересно?
Пал Палыч по-прежнему спокойно смотрел на Ларису Дмитриевну, и только слегка приподнятая бровь свидетельствовала о том, что сказанное ею было им услышано.
– Какая же ты, Паша, сволочь. Извращенец и глуп к тому же. В твоих больных мозгах ничего поприличнее не могло родиться, когда ты врал мне про Сережу? Но в одном ты прав – ты меня, действительно, больше никогда не увидишь. Я сегодня вечером улетаю с Сережей в Париж. А по поводу имущественных вопросов, как говорится, пришлю тебе своих адвокатов. Ну как, стало еще интереснее?
Пал Палыч нажал на кнопку связи.
– Слушаю тебя, Паша.
– Нинуля, попроси Женю, пусть принесет пепельницу.
В кабинет вошла Нина Сергеевна и сама поставила перед Ларисой пепельницу. Затем немедля вышла, закрыв за собой дверь.
– Что, мне уже разрешается курить?
– Думаю, да, Лариса. Сигарета тебе понадобится. Могу даже налить коньяку. Тоже не будет лишним.
Подойдя к бару, он достал рюмку и бутылку коньяка. Поставив их на стол, наполнил рюмку.
– Извини, что только коньяк. А скажи, Лариса, арманьяком трехсотлетней выдержки он тебя не угощал?
Лариса резко вскинула голову, посмотрев на Пал Палыча с затаенной тревогой.
– Нет, не угощал. Мы пили шампанское. А к чему ты это говоришь?
– Тогда еще один вопрос. Ты приехала к нему прямо в гостиницу, или вы где-то встретились?
– Ты мне что, решил учинить допрос?
– Не хочешь – не отвечай.
– Да пожалуйста! Мы с ним встретились. Он посадил меня в машину, и мы поехали в гостиницу. Какие еще будут вопросы?
– Я, скорее, рассуждаю. Сажать такую респектабельную мадам в грязное такси – несолидно. А не было у него в качестве шофера обворожительной блондинки? И не поразило тебя ее удивительное сходство с той, которую ты видела тогда в ресторане? Мне помнится, что ты очень хотела познакомиться с доктором, к которому я ездил той ночью. Боюсь, что сегодня тебе представилась такая возможность. И, как выясняется, быстро удалось расположить его к близости. Впрочем, тебе опыта не занимать.