Враг мой, любовь моя
Шрифт:
Стая Реш мчалась по пылающему городу, обращая в пепел все, что успели создать поколения и поколения разумных, но даже я понимал, что притока Силы от разрушения недостаточно, его ничтожно мало и он растворяется в прожорливой Бездне без следа и без видимых последствий. Но Малую Охоту не остановить, если Ваэль вошла в раж, то пока от города не останутся одни головешки, она не успокоится. И все же я попробую, попробую перехватить ее во Дворце, что возвышается над городом, памятником истории этого народа.
— Тсани!
— Кхай? Ты решил наконец-то присоединиться
— Нет, тсани, я все еще считаю это ошибкой.
— Но почему?! Почему ты не хочешь признать очевидное?!
Моя прекрасная воительница возмущена до глубины души, она действительно не понимает, почему я вдруг стал осуждать ее действия, почему я больше не сопровождаю ее во время Охот.
— Тсани, это сумасшествие! Все это лишено всякого смысла, ты же сама это видишь!
— Ты назвал меня безумной?!
Это все, что она слышит, все, что воспринимает, но разве это не сумасшествие — раз за разом повторять одни и те же действия, почему-то ожидая иного эффекта?
Моя тсани резко отворачивается от меня и стремительно уходит прочь, в ярости ударяя Кнутом по пока еще целым стенам, выплескивая свою злость и страх на ни в чем неповинный мир.
Я почти бегу за ней по широким коридорам разрушенного дворца, все еще надеясь образумить.
— Тсани, подожди, ты все не так поняла!
— Не так поняла?! Да, ты, должно быть, издеваешься!
Она стоит напротив меня, такая красивая, такая живая, с выбившимися из косы прядями, а перед глазами поля и города этого и других миров, заваленные трупами, смердящие кучи, некогда бывшие разумными.
— Тсани, разве ты сама не понимаешь? Не видишь, что происходит?
— А что, по-твоему, происходит?!
— Вы зашли слишком далеко, вы заигрались в… — обрывая себя на полуслове, потому что точно знаю, что Ваэль не понравится сказанное.
Она так зла на меня, лиловые глаза пылают яростью Бездны, щеки бледны, зато алого хватает на ее некогда сверкающем нагруднике. Она так любит светлые, серебристые тона, но почему-то почти всегда оказывается в красном и черном. От крови и копоти.
— В богов, ты хотел сказать? — Ваэль усмехается, — ты ничего не забыл, любовь моя? Например, то, что мы и есть боги? Отец наделил нас правом…
— Не Отец, вы сами! — выкрикиваю ей в лицо неприглядную правду. — Это вы вместе с Нун на Тана Домов Хаоса вдруг возомнили себя вправе решать судьбы миллиардов разумных.
— Это и есть наше право, Кхай! Да, они разумные, но мы хаоситы. Мы неизмеримо выше! Но дело даже не в этом, дело в том, что иного Пути нет!
— Нет, потому что ты даже не пытаешься его найти! Тебя так увлекло Разрушение, ты погрузилась в безумие…
— Вот! Опять ты называешь меня безумной!
— Ваэль, я не имею в виду, что ты сумасшедшая, нет. Я просто хочу сказать…
— Я знаю, что ты хочешь сказать, не утруждай себя! Ты почему-то вдруг решил заделаться Миссией и озаботиться судьбой разумных, напрочь забыв
А потом были эти роковые слова:
— Мейн’Кхай, ты временно исключаешься из Стаи. Вернешься, когда одумаешься, когда вспомнишь, кто мы и что мы.
— Ваэль…
— Нет, Мейн’Кхай, Нешамах Ваэль, и тебе не стоит об этом забывать.
— Тсани…
Моя попытка вернуть разговор в нормальное русло вновь провалилась, Ваэль предупреждающе прищурилась, вскинула руку и своим неподражаемым, глубоким голосом сухо бросила:
— Я сказала. Не смей перечить Аватаре Хаоса!
Действительно, кто я, чтобы перечить Аватаре… От этих слов во мне что-то сломалось, одно из сердец болезненно замерло, стало не хватать воздуха, но Ваэль ничего этого не видела, она вернулась к своему любимому занятию, уничтожая уцелевшее, оставляя меня за своей спиной, стоящего на коленях, схватившегося за левую сторону груди.
Мое расколотое пополам сердце больше не могло качать кровь, больше не хотело биться, слишком часто его ранили, слишком глубоко, и финальный укол оборвал последние нити, уничтожив надежду на лучшее. В груди нестерпимо вспыхнуло болью, словно зажегся костер, а потом…
Я очнулся посреди темно-фиолетового ничто. Я купался в чем-то совершенно нематериальном, и в то же время отчетливо осязаемом. На секунду мелькнула ассоциация с чревом матери, но откуда мне помнить его? Даже хаоситы не помнят своего рождения.
— Потому, что это слишком больно, — голос раздался отовсюду и из ниоткуда.
— Больно?
— Слишком больно покидать рай, поэтому я и забираю у всех рожденных их первые воспоминания.
— Кто ты? — самый глупый и очевидный вопрос.
— Ты знаешь ответ.
«Этого просто не может быть…»
— Все возможно, если очень сильно этого захотеть… Чего хочешь ты?
Вопрос из всех вопросов, и еще несколько дней назад я бы колебался, но сегодня ответ вырвался сам:
— Хочу стать Твоей Аватарой!
Смех Отца ознобом прошелся по коже, и второе сердце окончательно замерло. Время зависло в моменте между, фиолетовых завихрений вокруг меня стало в разы больше, они окружили меня, словно щупальца огромного осьминога, а потом призрачная «рука» прошла сквозь мою грудь, сдавила несчастный комок мышц и столь же резко отпустила.
Перед глазами вспыхнули миллиарды сверхновых, столкнулись и взорвались планеты и целые системы, закручиваясь в спирали, что породят новые галактики, а возможно, позднее, и жизнь. Я видел бескрайние зеленые долины, я видел невообразимой красоты водопады, низвергающиеся с высоченных гор. Я видел стада диких, свободных животных, мирно пасущихся на лугах, я видел появление первых поселений, неуклюжие дома, еще не до конца разумных людей, почему-то уже мнящих себя царями природы. Города разрастались, совершенствовались, вот только дух над ними витал все более и более тяжелый. Исчезала чистота и красота первичных форм, заменяемая полетом технической мысли. А потом пришел огонь…