Враг престола
Шрифт:
Задумчивым взглядом герцог наблюдал за тем, как люди в долине убивают друг друга ради амбиций своих господ, золота и туманных идеалов. Как до этого дошло? Всю свою жизнь хозяин Предела защищал королевство, и вот теперь оно само разрывало себя на части изнутри. Он чувствовал себя обманутым. Обманутым и бесполезным.
Внизу кипело и пенилось кровавое море из стали и плоти. Страшное чудовище войны, питающееся страданиями и смертью. Человек бросался на человека, солдат на солдата. Щиты отражали удары мечей, боевые молоты пробивали доспехи. Копьё вонзалось в грудь скакуна, обрушивая его на землю, но вслед за ним падал и копейщик,
Перехватив инициативу, войска графини оттеснили силы принца на прежние позиции, но исход сражения всё ещё был неясен. Во всяком случае, стороннему наблюдателю, но не Джону Редклифу. Манжету перчатки словно обжигало тайное послание, которое герцог не осмелился ни уничтожить, ни оставить дома.
«Герцогиня у нас. Не вмешивайтесь».
Разум его понимал, что уступки бесполезны, что Элизабет всё равно не отпустят домой. Слишком ценным заложником была супруга хранителя Предела. В то же время сердце отчаянно хваталось за любую надежду, любую возможность спасения. Пускай даже ложную и напрасную. Перед предками и богами он обещал охранить суженую от горестей и всякого вреда. В его памяти слова брачной клятвы звучали так отчётливо, будто он произносил их вчера. Впрочем, это была не единственная его клятва. Рыцарская, герцогская и, что самое главное, королевский обет верности и служения.
В голове герцога все эти клятвы сражались с неистовством затравленных зверей.
«Чепуха. Король мёртв. Принц? Самовлюблённый сопляк, проворонивший по глупости собственную столицу. Я ничего ему не должен».
Герцог догадывался, какие именно события в личной жизни принца предшествовали этому позору. Слухи о вульгарной распущенности Фелиции Тибальд доходили даже до свинцовых стен Крепости Наблюдателя. Джон Редклиф прекрасно помнил, что за аристократическим именем знатного дома скрывалась островитянка Кая, дочь штормовой императрицы. Графиня никогда не нравилась ему. Чужеземка — она и есть чужеземка. Чего ещё от неё ожидать?
Досадные мысли прервал трубный сигнал, донёсшийся с востока. На кромке холмов появилось многочисленное воинство, несущее зелёно–золотые знамёна Простора. Гвардейцев захлестнуло ликование. Как и принц, они считали, что на поле боя появились их союзники.
Время вышло. Согласно плану Мориана, наступил момент, когда силы Предела должны ударить с севера, раз и навсегда покончив с предателями короны.
Прикинув соотношение сил, герцог решил, что битву ещё можно выиграть. Выиграть и продолжить победоносный путь на восток, освободив столицу. Выиграть и получить деревянный ящик с головой жены.
Проклятые Дювали. Герцог пообещал себе, что однажды он всех их пересажает на колья. Однажды, но не сегодня.
— Труби отход.
— Что? — не поверил своим ушам рыцарь.
Герцог сверкнул на него полным боли и ярости взглядом:
— Оглох? Труби отход!
— Шлюхино отродье! — выругался принц, когда над полем боя пронёсся трубный глас. — Что этот пёс о себе возомнил?
Мориан Серокрыл сражался в окружении лучших королевских гвардейцев, которые следили, чтобы никто из вражеских солдат не оборвал жизнь будущего монарха. Солье настойчиво предлагал своему хозяину отсидеться в командном шатре, но будущий правитель неудержимо рвался в бой, желая как можно скорее покрыть себя неувядающей воинской славой.
Дрогнула земля. Неудержимой лавиной всадники Простора ринулись
— Милорд, герцог отступает. — Солье появился рядом почти бесшумно.
— Проклятый предатель. Он ещё успеет об этом пожалеть.
Несмотря на вероломство Чёрного герцога, принц не сомневался в исходе сражения. С поддержкой воинов Простора королевская армия без труда разделается с изменниками. Он уже видел боевые ники варганских конников, маячащие над шлемами южан.
В это мгновение где–то глубоко в сознании Мориана шевельнулась непрошеная мысль.
«Почему они не бегут?»
Королевская армия вместе с силами Винсента Дюваля по численности вдвое превосходила бунтовщиков, и всё же южане не дрогнули.
Принц получил ответ, на который едва ли рассчитывал. Ряды пехотинцев графини расступились, и на гвардейцев обрушились всадники Дюваля. Меч Мориана успел отразить лишь один удар, прежде чем его владелец обрушился в грязь. Поднявшись на колени, наследник Серого престола сплюнул кровью. Его намокшие волосы упали на лицо липкими космами.
— Солье! — Руки шарили по сторонам, надеясь отыскать оружие.
Пальцы утонули в чём–то тёплом и липком. Направив туда взгляд, Мориан отпрянул в страхе и отвращении. Удар палицы размозжил гвардейцу верхнюю часть головы, превратив её в жуткое кровавое месиво.
— Солье! — вновь позвал принц, и голос его сорвался на визг.
— — Я здесь, милорд, — отозвался наконец слуга.
Повернувшись на голос, Мориан увидел его совсем рядом.
Помощника деловито сопровождали смуглые солдаты Побережья.
— Это он, — сказал Солье.
Принц успел почувствовать удар сзади, прежде чем мир его погрузился во тьму.
Глава тридцать девятая
Враг моего врага
От пожара и волк, и олень, и всякий ядовитый гад спасаются вместе, но это не значит, что дружба их продлится дольше, чем горит пламя.
Ургаш восседал на грубом троне, сооружённом из тяжёлых каменных плит. Орк откровенно скучал, выслушивая бесконечные взаимные жалобы вождей племён. Как никто другой, он знал, что рано или поздно кровь их смешается и ситуация изменится к лучшему. Как знал он и то, что до этого момента они вполне могут перебить друг друга.
Одним нужно было мясо, другим — сталь, третьим — боевая слава, четвёртым — безопасность и кров. Всё это Ургаш собирался дать каждому, но и с каждого он спрашивал вклад в общее дело.
День и ночь кипела работа. Орки обживали древнюю цитадель, вскрывая те запертые двери, которые могли открыть, обустраивая новые жилища. В закромах крепости нашлось немало ценного: добрая сталь, золото, драгоценные камни. Однако большая часть помещений и проходов оставалась неисследованной.
Извилистые коридоры бастионов уходили глубоко под землю, превращаясь порой в настоящий лабиринт. Одни вели через цитадель на северо–запад, теряясь в загадочных недрах Замковых гор, другие обрывались затопленными колодцами и галереями. Иногда двери и люки было попросту сложно обнаружить; умелые мастера прошлого делали их малоотличимыми от гладкой кладки стен, снабжая хитроумными запорными механизмами, не похожими на привычные замки и затворы. Ошгейт не спешил раскрывать свои тайны.